Читать «Николай I без ретуши» онлайн - страница 33

Я сидел у [драматурга] Шаховского. Вдруг в комнату вошел граф Милорадович. Он был во всех орденах и приехал прямо из дворца, рассказ его о случившемся там был вполне исторический.

Рассказав о привезенном известии о кончине Александра I, он – как главнокомандующий столицею и начальник всего гвардейского корпуса – обратился к великим князьям Николаю и Михаилу (ошибка мемуариста: Михаил в это время был в Варшаве. – Я. Г.), чтоб тотчас же присягнуть императору Константину. Николай Павлович несколько поколебался и сказал, что, по словам его матери императрицы Марии Федоровны в Государственном совете, в Сенате и в московском Успенском соборе есть запечатанные пакеты, которые в случае смерти Александра повелено было распечатать, прочесть и исполнить прежде всякого другого распоряжения.

«Все это прекрасно, – сказал я (так говорил граф Милорадович), – но прежде всего приглашаю ваше императорское высочество исполнить свой долг верноподданного. По государственному закону преемником престола является император Константин, и мы сперва исполним свой долг, присягнем ему в верности, а потом будем читать, что благоугодно было повелеть нам императору Александру». Сказав это, я взял великого князя под руку, и мы произнесли присягу, какой от нас требовал закон.

Министр внутренних дел князь Д. И. Лобанов-Ростовский на обсуждении возникшей ситуации на Государственном совете произнес знаменательную фразу: «Покойные государи воли не имеют!»

Из «Записок» Сергея Петровича Трубецкого

Молодые великие князья… не имели дара поселить к себе любовь, их особенно не любили военные. Однако же большая часть высшего круга желали иметь императором Николая. Надеялись, что при нем двор возвысится, что придворная служба получит опять прежний почет и выйдет из того ничтожества, в котором была при покойном государе и в которое еще бы более погрузилась при Константине.

После страшной смерти любимого отца это грубое отстранение от престола, о котором он мечтал с юности, было вторым катастрофическим потрясением, выпавшим на долю Николая Павловича, безусловно сказавшимся на его характере – он перестал доверять кому бы то ни было. Когда через пять лет он получил донос на преданного ему А. Х. Бенкендорфа – обвиняли шефа жандармов не более не менее как в том, что он участник страшного заговора иллюминатов (неканоническое ответвление масонства), – то Николай отстранил главу политической полиции от расследования и поручил разбирательство по этому делу гвардейским генералам…

С Константином у генералов ничего не вышло. Своей акцией они спровоцировали междуцарствие и дали повод для мятежа 14 декабря.

Константин категорически отказался менять свое решение.

Во-первых, его раз и навсегда ужаснула судьба отца. Во-вторых, он вообще не чувствовал в себе сил для подобной гигантской ответственности.

Николай умолял его приехать в Петербург в качестве императора, которому присягнула вся страна, и официально отречься в пользу младшего брата, чтобы он, Николай, не выглядел узурпатором. Он хорошо знал, на что способна гвардия в критические моменты…

Но для Константина такой поворот событий означал крушение всей его привычной и любимой им жизни. Бывший император – такого еще в русской истории не бывало! – уже не мог командовать польской армией и вообще занимать любой государственный пост. Единственным вариантом была вечная эмиграция. Константин этого не желал… Он ограничился полуофициальными письмами…