Читать «Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9» онлайн - страница 2

Аисты, торопливо замахав крыльями, улетают прочь.

И все стихает.

— Что? Что такое? — вскакивает на дальнем конце окопа Желтых. В окопе зашевелились, встают, отряхиваются.

Босой, без ремня, злой и встревоженный, Желтых, пригнувшись, пробирается к Лешке.

— Тебе что? Тесно в окопе? — строго спрашивает он Задорожного и сердито глядит на него сверху вниз. Лешка, осыпанный землей, сидит немного напуганный и нагловато ухмыляется, показывая здоровые крепкие зубы.

— Да я-то при чем? Ганс вон едва иголку не вышиб!

— Иголку у него не вышиб! Ты что — сосунок? Малолеток?

Разъяснить тебе, что к чему?

Несколько секунд еще Желтых зло оглядывает Задорожного, а затем начинает отрясать со своей стриженой головы и усов песок. Потом переводит взгляд на остальных. Глазки у него маленькие, брови сердито насуплены.

— Что разлегся? А ну подъем, такую вашу мать! Не на курорте! — толкает он меня босой ногой. Нехотя я поднимаюсь, встаю на колени. Рядом по-прежнему лежит Кривенок.

— И ты, Одноухий! Подъем!

— Не понукай! Не запрег! — ворчит, поднимаясь, Кривенок.

— Что не запряг? Подъем, говорю!

Кривенок неохотно подбирает с прохода ноги, жмется к стенке, ворчит:

— Порядки! Не успеешь вздремнуть — подъем!

Попов тем временем вытаскивает из ниши ящик со снарядами, ставит его на проходе и раскрывает. Ему помогает Лукьянов. Я тоже подхожу к ним. Нехотя, потягиваясь, к нам пробирается Кривенок. Лешка натягивает на себя тесноватую гимнастерку и с неприкрытой иронией подтрунивает:

— Давай, давай, не задерживай! Трудись, ребятки!

Желтых переводит на него строгий взгляд.

— А ну, марш чистить! Хватит наряжаться! Футболист!

Лешка пожимает плечами.

— Футболист!.. — передразнивает он и с гордостью уточняет: — Центр нападения!

— Ну, хватит болтать! Исполняй, что приказано.

Желтых слегка толкает Задорожного к нише. Тот, однако, заглянув в ящик, проскакивает мимо.

— Ну, стоит пачкаться? И без меня управятся, — бросает он и устраивается поодаль в другом конце окопа.

Мы перетираем снаряды. Попов уверенными, широкими движениями трет вдоль гильзы. Четыре взмаха — снаряд, четыре взмаха — снаряд. Медленней входит в рабочий ритм Кривенок. Лукьянов трет неумело, осторожно поворачивая на коленях снаряд, стиснув в двух пальцах маленькую тряпицу. Желтых опускается на дно окопа, по-турецки скрещивает босые ноги и свертывает толстую самокрутку. Неторопливо прикуривает от зажигалки и, прищурив глаз, сквозь дым оглядывает хлопцев. Брови его недовольно хмурятся.

— Слушай, Лукьянов… Ты до войны парикмахером был?

— Нет. Я до войны в архитектурном учился, — серьезно и тихо, будто не чувствуя издевки, отвечает Лукьянов.

— А-а… А я думал, парикмахером, — притворяясь, говорит Желтых и вдруг прикрикивает: — А ну три крепче! Не разорвется! Не бойсь!

Лукьянов внутренне вздрагивает, движения его тонких рук убыстряются, а снаряд выскальзывает из пальцев и падает головкой в песок. Лукьянов отшатывается к стенке.