Читать «За семью печатями» онлайн - страница 130

Потом все сгрудились посреди дворика. Сидели, закутавшись в одеяла, и дрожали. Стыдиться этого не приходилось: дрожало и колебалось все, сотрясался сам Копет-Даг, и кто мог сказать, что случится через минуту? Землетрясение удручает все живое сильнее других стихийных катастроф.

Одна мысль была у всех в ту ночь: «А Какаджан в Старой Нисе? А ритоны? Неужели там все погибло?» Но нечего было и думать двигаться в городище во тьме, когда даже по двору трудно сделать несколько шагов. После первого, страшного, последовало еще несколько более слабых толчков; древняя земля Туркмении гудела и шаталась под ногами, как палуба корабля; идущего швыряло из стороны в сторону.

Но чуть стало светать, побежали на городище. Вещь удивительная — там не произошло ничего страшного. Только место находки ритонов слегка засыпало землей. А Какаджан? Студент Какаджан крепко спал. Его утомил ночной страх, и он заснул — так бывает!..

О том, какой ад был в Ашхабаде в ту ночь, еще никто из отряда не знал. Посмотрите на тектоническую карту: у Багира сила первого толчка равнялась семи баллам, в Ашхабаде — девяти. Два балла — громадная разница.

Только через несколько часов страшная картина стала ясна.

Археология, Ниса, Парфия — все отошло на задний план. Жизнь встала дыбом. Вместе со всеми, кто остался живым и невредимым, молодежь отряда бросилась спасать пострадавших.

Не знали в отряде и того, что в самое утро катастрофы Василий Николаевич Кононов, вызванный из Ленинграда реставратор, прибыл самолетом в Баку. Куда он летит? В Ашхабад? Да знает ли он, что там творится?! Самолеты везут туда только врачей, медикаменты и продовольствие; они уходят и не возвращаются в Баку: на них ложится огромная работа по эвакуации раненых в Ташкент и другие города. О ритонах, о реставрации, об археологических раскопках неловко было даже говорить. Слово «раскопки» звучало поминутно, но приобрело в эти дни совсем другой, трагический смысл. Через час реставратор уехал поездом в Ленинград.

В Ашхабад входили саперные части; строились временные жилища из обломков домов; помощь шла отовсюду, и люди понемногу успокаивались.

Как только наладилась связь, в Туркменскую академию наук пришла инструкция из Ташкента. Профессор Массон просил: «Если они ранены, — доставить в Ташкент; если убиты, — похоронить в Старой Нисе, чтобы потом поставить там общий памятник, если живы — беречь ритоны». Все были живы, и, значит, надо было беречь ритоны. А им действительно грозила гибель: начались дожди. Что делать? Конечно, прежде всего закрепить ветхую, сохраненную, но изъеденную землей слоновую кость. А как? Чем? Вспомнили о желатине — надо попробовать. Но где в тяжко израненном городе в первые дни после пережитого взять желатин? Начальники разных учреждений багровели, когда к ним обращались за такой ерундой: «Подумайте, им нужен желатин, чтобы клеить какие-то древние черепки!» Наконец сообразили сами: запасы желатина должны были быть в типографии. Да, очень хорошо, но типографию сровняло с землей, а ее склады погребены в развалинах. И вот юноши из Нисы приступили к раскопкам здания, которое было обитаемо неделю назад. Опытные искатели, они добрались до желатина, притащили его в Старую Нису и попытались самостоятельно спасать ритоны. Прежде всего нужно было попробовать очистить хоть один от земли. Чем? Любой инструмент оказывался слишком грубым. И вот тут-то пригодились иглы бесцеремонных зверюшек — дикобразов. Гибкие и мягкие иголки эти оказались самым подходящим инструментом. За этим занятием и застал их начальник, которому, наконец, удалось прорваться в Ашхабад.