Читать «Записки репортера» онлайн - страница 253

Как мы тогда ни хера не понимали, так, видно, и сейчас не соображаем. И через новые 10 или 15 лет будем смеяться над сегодняшими текстами, смеяться через силу и жалеть себя, старых дураков. Это и делает жизнь забавной – то, что ничего не знаешь наперед…

Читайте, смейтесь, плюйтесь и трепещите!

ГДР: перемен не ожидал никто

Происходит невероятное: стена между двумя немецкими народами рушится, но стала как бы прозрачной, символической. Нет, совсем она не снесена – но столько новых проходов в ней уже появилось, и формальности, необходимые для путешествия в другой мир, настолько формальны и преодолимы, что Большая стена может считаться разве что невинным памятником временам «холодной войны» и за переменами в ГДР трудно уследить – настолько они головокружительно быстры. Трудно поверить, что начались они только в октябре. Темпы сбивают с толку – особенно в сравнении с нашими, на пятом-то году перестройки. Как ни трудно разобраться в происходящем, все же сделать попытку хочется.

Вернемся в недавнее прошлое, в лето 1989 года. Август. Сейчас-то мы знаем, что время отсчитывало последние недели застоя. Тогда об этом не знал никто. Застой казался вечным. «Пока пиво в ГДР стоит 51 пфенниг, рабочие на улицы не выйдут» – писал «Шпигель» в одном из июльских номеров. В том же номере – информация о волнениях в ГДР. Фотографии: несколько демонстрантов, одного из них забирает полиция. Трезвые комментарии: нет, это не массовые выступления, а всего лишь протест отдельных радикалов. Пиво все еще дешево, рабочие на улицы не выходят. Западные журналисты сообщили, что титул столицы инакомыслия от Йены перешел якобы к Лейпцигу, где в церкви Святого Николая в самом центре города каждый понедельник в 17:00 собираются диссиденты и обсуждают свои проблемы, выдвигают свои требования – открытые границы и свобода религии.

Жаркий июльский полдень, берлинский аэропорт Шенефельде. Предупредительный сервис, холодное, без унылой московской кислинки, пиво без очереди, полицейский в мундире салатного, так сказать, веселенького цвета и, что самое странное, без дубинки (!) – а ведь всего-то год назад потрясенно рассматривал я польских милиционеров, которые расхаживали по варшавским улицам с привычным для них и диковинным для нас тогда орудием труда… Тишь да гладь, божья благодать! Особенно – после нашего шахтерского июля, после накала парламентских дебатов, страстей в прессе, бурлящей Пушкинской площади, очередей, нервов, дефицита. А у них тут – райская жизнь…

Полицейский без дубинки согласился дать мини-интервью. Дубинки? Нет, нам не выдают. Щиты, бронежилеты? И в руках не держал. Это правда, что у вас начались волнения? Ну не знаю, может, где-то и были, но это нетипично, в виде исключения скорее… Тихо у нас.

Фамилию полицейского я обещал не приводить. И другим своим собеседникам давал такое обещание. Потому что доподлинно были известны случаи, когда у граждан ГДР были неприятности после бесед с советскими журналистами на некоторые темы: наш памятливый читатель это вполне поймет. (Теперь время вроде другое – и там тоже, но не брать же слово назад…)

Если честно, то полицейскому я не поверил. Одно дело – гласность, другое – мундир… Правдивую информацию я надеялся получить в Лейпциге, которому западная пресса после Йены присвоила титул столицы инакомыслия в ГДР. «Шпигель» назвал время и место сбора диссидентов: понедельник, 17:00, церковь Святого Николая.

Месяц я прожил в Лейпциге. Что ни понедельник – бегу к Святому Николаю, боясь опоздать к 17:00. Однако в храме тихо, сидит на скамьях десятка полтора туристов. Кажется, есть среди них и местные, они знакомы друг с другом, переговариваются, смеются изредка. Но на политическое мероприятие никак не похоже… Размеренно течет жизнь и на улицах – ни пикетов, ни обещанных демонстраций, и полиция никого не забирает.

Полный покой?

Да и то сказать, с чего в ГДР бунтовать? Советскому человеку этого сразу и не понять: прилавки полны, товары и местные и заказные, на выбор. Колбас и сыров – по 15 сортов, и в столице, и в провинции, и без карточек, которые тут уже пятый десяток лет как отменены, и про цены так называемые кооперативные не слыхали здесь. Выпивки в ассортименте – залейся, с открытия до закрытия, а цены на нее – как у нас лет двадцать назад. Сюрпризы бывают невероятные: в библиотечном буфете (по-нашему, так и вовсе зачем он тут?) водка в розлив! Правда, заказывают.

Наш турист только спросит со вздохом: чего ж им еще желать? Нам бы, дескать, их заботы… «Это кто ж победил, мы или они?» – горько вопрошал меня старый фронтовик, турист, с которым прогуливались мы как-то по Берлину и пытались отыскать такое местечко, откуда виден был бы Рейхстаг, который мой собеседник в свое время взял. Ему было больно, он все приговаривал: «Во живут!» Лил пьяные слезы мне в жилетку наш турист, калужский шофер: «Что ж я, дурак, с женитьбой поторопился, сейчас договорился бы с какой-нибудь симпатичной немочкой, переехал бы к ней и жил бы как человек!»

В первый свой приезд в ГДР и я таращился на красивую жизнь, но патриотически думал: ничего, догоним и перегоним, вот пройдет каких-нибудь десять лет! Кстати, дело было в 1979 году, опрометчиво отмеренный мной срок как раз прошел на днях. С чем я себя самокритично и поздравил. Любопытно, что в августе 1989-го – наши газеты сообщили об этом в ноябре – начали проситься на постоянное жительство в ГДР поляки. Объяснялось, что их привлекает в ГДР высокий уровень жизни и стабильность. Как теперь выясняется, этот уровень немцам кажется, напротив, низким, а стабильность им очень не нравилась.

Волнения вроде считались общеизвестным фактом, но увидеть их собственными глазами не удавалось. А о чем писала пресса ГДР? Как освещала социальные проблемы? Поднимите в библиотеке подшивки наших газет, и у вас будет полная ясность по этому вопросу – то же самое.

– Не отстаете ли вы – ну, может, самую малость – от жизни? – спросил я при случае главного редактора одной местной газеты, органа окружного комитета СЕПГ.

– Что вы, у нас большие перемены. Еще несколько лет назад у нас были запретные темы, мы работали так, будто наши читатели получают информацию только из прессы ГДР. А теперь непременно реагируем на выступления средств массовой информации ФРГ и оперативно, наступательно их опровергаем. А как же – идеологическая борьба на современном этапе обостряется!

Да, большой прогресс, подумал я. Это мы еще хорошо помним: на Западе, мол, все плохо, а у нас наоборот.

Коллега, однако, продолжал:

– Конечно, мы знаем, что в ФРГ, например, несколько выше производительность труда, мощнее технический потенциал. Но зато у нас в отличие от Запада есть одно существенное преимущество, о котором мы не устаем напоминать читателям.

И что же это? Вы угадали уже – уверенность в завтрашнем дне.

– Да неужели вы серьезно думаете, что люди у вас живут лучше, чем в ФРГ? Это вы мне рассказываете, который не раз на Западе бывал и видел все своими глазами? – вскипел другой мой коллега, венгр.

Я-то еще помнил, какие обороты лучше использовать в беседах с застойными чиновниками, а Атилла, во-первых, помоложе, а во-вторых, у них там темпы преобразований повыше – он забыл.

Как-то инстинктивно вздрогнул по старой памяти. Я искренне сочувствовал тогда гражданам ГДР – мне-то что, как уехал, так и приехал, самолет Аэрофлота (билет в кармане, слава Богу, подумал я тогда), подобно машине времени, перенесет меня из прошлого застойного времени обратно в настоящее, – а им тут жить…

Другая беседа – на этот раз с функционером республиканского масштаба.

– Капитализм вам не нравится, социалистическая перестройка – тоже. Не окажется ли ГДР в политической позиции – ни с теми, ни с другими? – спросил я.

– Ну зачем же так категорично. Это только Советский Союз, да Польша, да Венгрия вступили на путь рискованных реформ. А вот Болгария (!), Чехословакия (!), Куба, Вьетнам, Румыния, Албания наконец – видите, сколько нас! – проводят умеренную, взвешенную, разумную политику. Так что мы не в одиночестве!

– Западное телевидение у вас смотреть разрешено, а советский журнал «Спутник» запрещен. Наша пропаганда – опаснее?

– Некоторые ваши издания ставят Сталина на одну доску с Гитлером. А для нас Сталин – освободитель Германии от фашизма. А если один диктатор не хуже и не лучше другого, то как тогда выглядит история ГДР, вообще вся наша политика?..

– Как вы смотрите на дебаты о пакте Молотова – Риббентропа?

– Если признать ваши Прибалтийские республики самостоятельными государствами, то тогда кто-то ведь может захотеть пересмотреть и другие итоги Второй мировой войны. И это в то время как мы осуждаем реваншизм и требования границ 1937 года… Не можем же мы признать незаконность создания нашего государства!

Кажется, мой собеседник нашел для себя ответ на вопрос: что делать, если истина мешает собственному спокойствию? Что же, это его личное дело…