Читать «Чужая луна» онлайн - страница 289

Красильников прозвенел ключами, запирая бандитов в подвале. Болотов загасил карбидные лампы.

Бандиты кричали что-то им вслед, звенели наручниками.

На улице стояла красивая ночь с большими, размером с кулак, южными звездами, ярко светила перевернутая вверх рогами турецкая луна.

— Завтра уезжаю в Париж, — сказал Болотов. — Не хочу ночевать в банке.

— И не надо. Парижский уходит в семь утра. А до этого перебудем у Якова Александровича, — Кольцов указал на Слащёва.

Вернемся к письму, которое зачитывал Жихареву и его партнерам по бандитскому ремеслу Кольцов. Там было еще несколько строк, которые Кольцов зачитывать не стал. Вот они:

«Выражаю надежду, что в ближайшее время вы все, кто служил в белой армии, воспользуетесь объявленной Советской властью амнистией. Она относится абсолютно ко всем тем, кто воевал на стороне белых, и клятвенно обещает никогда и никому не припоминать его вину, не мстить.

Исключение: бандитам, грабителям, которые творили зло и на той, и на другой стороне, не руководствуясь политическими мотивами, а лишь алчностью — пощады не будет. Надеемся, такой точки зрения придерживаетесь и вы. Ждем вас на Родине».

И ниже подпись: «Комиссар ВЧК, бывший адъютант генерала Ковалевского Павел Кольцов».

Глава двенадцатая

Не все просто оказалось с отплытием домой. Можно было найти какую-нибудь браконьерскую яхту, но это грозило большим риском: охрана советских границ все больше укреплялась. Пароходы из Константинополя в Россию ходили от случая к случаю и лишь после того, как набиралось достаточное количество пассажиров.

Помня о доброте представителя Репатриационной комиссии Колена, Слащёв отправился к нему. Но Колен ничего утешительного ему не сообщил и даже не пообещал. Поток желающих уехать в Россию не иссякал, но и не особенно увеличивался. В ближайшие дни ни один пароход пока туда не планировался.

Слащёв вспомнил, что видел в заливе большой торговый корабль с красным флагом. Колен пообещал все выяснить.

На следующий день он сообщил Слащёву, что корабль действительно направляется в Советскую Россию, но брать на борт пассажиров капитан категорически отказался, ему это было строго-настрого запрещено.

И тогда на переговоры с капитаном «Темрюка» отправился Кольцов. Через несколько часов капитан получил радиограмму: ему предлагалось принять на борт Кольцова и пассажиров, за которых он будет ходатайствовать.

Ко времени отхода корабля из Константинополя на причале залива Золотой Рог собрались, помимо Кольцова, Красильникова и Слащёва, еще три сослуживца генерала, такие же, как и он, отлученные от армии и не нашедшие себя в цивильной жизни на чужбине. Это были генерал Мильковский, полковники Мезерницкий и Гильбиз. Когда Слащёв ночью заехал к Мезерницкому, тот, не задумываясь, сказал:

— Яша! Я согласен! — и, оправдываясь, добавил: — Нет-нет, я не изменник. Я хоть сегодня готов идти в бой за Россию. Но сражаться за Врангеля мне уже что-то расхотелось. По-моему, он уже и сам не верит в свое предприятие. Мне кажется, он сейчас думает только об одном: как сохранить свое лицо. Почему бы и мне не подумать об этом?