Читать «Последние дни Российской империи. Том 2» онлайн - страница 230

Сомнения проходили. Вера в существование Бога возрождалась. Но тянуло заглянуть и по ту сторону.

— Я знаю, я слышал, — подумал Саблин, — только веру и верующих людей. Я читал и вдумывался только в Евангелие. Духа светлого я знаю... Но есть, или должен быть дух тьмы. Его учения я не знаю. А что, если познать истину, можно только через сопоставление христианского учения с учением враждебным, чуждым христианству, с учением социализма?

Омут тянет. Как потянуло Зайчикова — так и меня потянет.

Но знать — это не колебаться.

Очень долго мысль отсутствовала. Саблин был в оцепенении, глаза видели, ухо слышало, он чувствовал биение каждого мельчайшего пульса своей крови, но мысли не было.

И вдруг она пришла к нему острая, жестовая, ясная и беспощадная.

Знать нельзя. Можно только верить.

Саблин сел за письменный стол, перечёл письмо Великой княжне, написал записку сестре Валентине, с которой был знаком, с просьбой передать письмо по назначению, запечатал конверт и вышел на воздух, чтобы позвать ординарца.

Надо верить — повторял он себе.

Не могу только верить!

Встретивший его у штабного барака Семёнов удивился, как осунулся и постарел Саблин. В тёмных волосах сильно пробилась седина.

— Да, — подумал он, — слава и победы даром не даются.

XLV

— Татьяна Николаевна, вам письмо, — сказала сестра Валентина, останавливая великую княжну в той самой приёмной лазарета, где Татьяна Николаевна осенью одела колечко на палец Карпова.

— От кого? — спросила Татьяна Николаевна, и её серые большие глаза с любопытством устремились в карие глаза сестры Валентины.

— От Саблина. Не ожидали?

— Да. А ведь он герой, Валентина Ивановна. Опять атаковал в конном строю и тяжёлые пушки взял. Как жаль, что он теперь избегает папу и маму. Сторонится нас. И все из-за этого проклятого Григория. Давайте, прочтём вместе.

Они сели на стульях у окна, раскрытого настежь. Июньское солнце ярко

светило, было тепло и радостно в это летнее утро.

— Вы знаете, — поднимая на сестру Валентину глаза, сказала великая княжна, — генерал Саблин пишет, что Карпов убит. Карпов, который лежал в нашем лазарете, умер героем за меня. Вы помните его? Мы его с сёстрами «зайчиком» звали. Он так хорошо рассказывал про казаков и про

войну.

— Царство ему небесное, — крестясь, тихо сказала сестра Валентина. — Как же мне его не помнить? Я выходила его… С маленькими чёрными усами. Он писал вам великим постом, что получил Георгиевское оружие. Вы помните?

— Ну как же. Он был такой застенчивый и милый. Я ему колечко подарила, а мама Евангелие. Но, Валентина Ивановна, он был холостой и, наверно, у него не было детей.

— Да, конечно же холостой. Совсем ещё юноша, чистый, как ребёнок.