Читать «Луна и солнце Людовика XIV» онлайн - страница 102

Первым из них был Герман Браун, работавший помощником владельца самой большой аптеки во Франкфурте-на-Майне. После встречи с Ласкарисом он стал рассказывать знакомым, что кто-то из родственников перед смертью подарил ему небольшое количество трансмутационной тинктуры. Чтобы отличить ее от других, не изменив при этом свойства, он смешал ее с копайским бальзамом, отчего она обрела необычный цвет. Хозяин аптеки, доктор Эберхард, попросил испытать пресловутую тинктуру в присутствии его самого и нескольких друзей. Браун охотно согласился и совершил трансмутацию в золото сначала ртути, потом свинца. Тогда Эберхард обратился к самому авторитетному ученому здешних мест – доктору Горлахеру из Мюнстера. Тот согласился принять участие в проверке тинктуры, но при условии, что опыт произведет собственноручно. Браун против этого не возражал, и доктор Горлахер принял все меры предосторожности, что бы исключить возможность мошенничества. Он купил новый тигель, запасся изрядным количеством ртути у одного из своих друзей и нашел у себя старую свинцовую трубку, которая пролежала в доме много лет. Эксперимент проводился в его собственной лаборатории: сначала в тигель поместили ртуть, и роль Брауна свелась к тому, что он бросил в металл восковый шарик, смоченный в тинктуре. Горлахер сам закрыл тигель и, разогрев его в течение десяти минут, обнаружил, что вся ртуть обратилась в золото. Точно такая же операция была произведена со старой свинцовой трубкой, которая, в свою очередь, превратилась в золото высокой пробы.

Эта двойная трансмутация наделала много шуму. Браун, ничего не понимавший в алхимии, заявил, что в основе тинктуры лежит фосфор. Действительно, это вещество было изучено совсем недавно, и помощник аптекаря считал его чрезвычайно загадочным! Как только подаренный Ласкарисом философский камень иссяк, Браун вернулся к прежней однообразной жизни, однако он по-своему выполнил пропагандистскую роль, отведенную ему адептом.

Второго аптекаря звали Мартин; эта личность еще менее интересна: он ухитрился потерять часть порошка, из дурацкого любопытства смешав его с каким-то другим веществом. Остальной запас он использовал, чтобы пустить пыль в глаза каким-то девицам в надежде добиться их благосклонности, тогда как трансмутации следовало производить в присутствии почтенных ученых мужей, и Ласкарис, несомненно, дал ему соответствующие указания.

Итак, вернемся к нашему адепту, который во время путешествия в Богемию познакомился с советником Либкнехом, уроженцем Вены. Последний описывает своего спутника как человека средних лет, очень образованного: по его свидетельству, Ласкарис бегло изъяснялся на греческом, латинском, французском, немецком и итальянском языках. Убедившись в том, что советник – человек достойный, адепт ловко перевел разговор на герметическое искусство. Либкнех заявил, что считает все это пустыми бреднями и даже слышать не желает никаких аргументов в пользу алхимии. Он добавил, что поверит в возможность трансмутации, лишь когда собственными глазами увидит превращение металла в золото. Ласкарис не стал настаивать и сменил тему.