Читать «В темноте» онлайн - страница 93

В своих мемуарах папа написал, что в нашей группе собрались очень интересные личности, начиная с Сохи и других работников канализационной сети и кончая малышом Павлом.

– Какой-то паноптикум! – говорил он.

В другие времена, в другой жизни мы, наверно, даже не смогли бы общаться друг с другом, но по воле судьбы и по причине нашего еврейского происхождения мы оказались вместе… Мы вместе пытались выжить. И превратились в настоящую большую семью.

* * *

Кроме неумирающей надежды и жесткого распорядка дня нам помогал выживать смех. У моего папы было чудесное чувство юмора. У мамы тоже. Мы все время смеялись над случаями из своей жизни. Например, вспоминая, как Гжимек чуть не повесил моего отца и потом отругал его за то, что тот ушел с помоста голым. Нам оставалось только смеяться, и, наверно, благодаря этому нам и удавалось не терять рассудка в окружающем нас безумии. Мы смеялись даже над тем, что до сих пор живы!

Однажды я сидела на горшке в темном уголке Дворца и слушала, как спорят взрослые. Они все время спорили, почти всегда по-доброму. Иногда они устраивали дискуссии на пустом месте, просто чтобы слышать человеческую речь. На горшке я всегда философствовала. Мне очень нравилось сидеть, думать и слушать. Остальные справляли нужду быстро и по-деловому, но я сидела на горшке очень долго, погрузившись в размышления. Думаю, мне просто нравилось побыть в одиночестве. Мне не нужна была помощь мамы, я вполне справлялась в туалете сама и поэтому чувствовала себя совсем взрослой.

Конечно, мое уединение было иллюзией: я находилась совсем рядом, в 3–4 метрах от взрослых. О чем бы ни шел спор, я обязательно вносила в него свою лепту, и в этот раз мне показалось, что они слишком разгорячились. Мне было всего семь, но я была уже по горло сыта их спорами и поэтому во всеуслышание заявила из своего храма уединенных размышлений:

– У вас ни в чем никогда нет согласия. Неудивительно, что немцы хотят нас всех поубивать!

Замечание было очень резкое, но прозвучало как мрачная шутка, особенно смешная, потому что слетела с детских уст. Взрослые опешили, сразу перестали препираться и замолчали. Я и сама удивилась своей наглости! В этой попытке увидеть смешное в нашем до невозможности плачевном положении была определенная мудрость. Папа сказал мне потом, что даже вечно угрюмый Хаскиль Оренбах улыбнулся, услышав мое замечание. Улыбка, правда, была еле заметной и мелькнула всего на считаные мгновения, но он улыбнулся!

Был и еще один случай. Моей жертвой стал Хаскиль Оренбах, но теперь ждать от него улыбки пришлось гораздо дольше. Вообще Хаскиля никто особо не жаловал, может, кроме Гени Вайнберг, тоже отличавшейся скверным характером. Так вот. Оренбах с Корсаром почему-то поругались. В их ссорах не было ничего необычного, да только произошло это в день, когда Корсар должен был всех стричь. Оренбах наотрез отказался подпускать к себе Корсара с ножницами. И тогда стричь Оренбаха вызвалась я. Он, хоть и с опаской, но согласился.