Читать «Путешествия в Центральной Азии» онлайн - страница 7

В Варшаве Пржевальский мог пополнить пробелы в своем образовании: тут к его услугам были и книги, и пособия, и общество специалистов. Двухлетнее пребывание в этом городе было теоретической подготовкой к путешествиям; последовавшая затем экспедиция в Уссурийский край – практической школой, в которой он испробовал свои силы и приобрел необходимый опыт.

Мечты об экспедиции в Африку пришлось оставить: она требовала слишком значительных средств. Внимание Пржевальского обратилось к Азии: здесь тоже открывалось богатое поле для исследований, и путешествие казалось более осуществимым.

В ожидании удобного случая он рьяно принялся за свои новые обязанности. Дело пошло как нельзя лучше. Лекции его имели огромный успех; юнкера из других отделений класса собирались послушать его живую, картинную, энергическую речь. Удивительная память позволяла ему цитировать лучшие страницы из авторов, писавших о трактуемом предмете. Он умел возбудить в своих учениках охоту к знаниям, так что многие из них поступали впоследствии в университет, земледельческую академию и т. п.: результат красноречивый, если мы примем в соображение, что в юнкерское училище поступали молодые люди, скорее бежавшие от науки, чем стремившиеся к ней. Только некоторые из коллег Пржевальского были недовольны им и жаловались начальству, что он отбивает у них учеников.

Он сформировал училищную библиотеку, руководил чтением юнкеров и пользовался среди них большой популярностью – как за преподавание, так и за безусловную справедливость.

«Система поблажки любимчикам находилась у него в полном отсутствии. Он был вполне беспристрастен и зачастую ставил единицу и нуль самым любимым юнкерам».

«Часто посещавшему его и довольно близко к нему стоявшему юнкеру К. пришлось остаться на второй год за невыдержание экзамена именно по истории и географии. Сам Пржевальский настоял на этом. Ни слезы матери, ни уверения К., что он будет учиться, ни просьбы за него товарищей и начальников не могли поколебать справедливого решения Пржевальского».

«На все докучливые моления он отвечал нам: не буду ли я вам, юноши, смешон и жалок после такой уступки? Где же справедливость? Переправив К. двойку на тройку, во имя той же справедливости необходимо сделать это и для А., для Р. и других. Вспомните прекрасные слова: я знаю один народ – человечество, один закон – справедливость».

Юнкера нередко собирались у него на квартире, состоявшей из трех комнат с очень простым убранством: несколько буковых стульев, простой стол, кровать, ружья и полка с книгами, на которые он тратил большую часть свободных денег.

Он был очень радушный и хлебосольный хозяин, любил поесть и накормить гостей до отвалу. Водки не пил и пьянство ненавидел; но был большой охотник до шипучих вод – яблочных, грушевых и так далее, которые держал целыми бочонками. Любил также сладости – «услады», как он выражался – и закуски. За чаем вместе с хлебом, вареньем, конфетами подавались у него колбаса, сыр, сардинки, яблоки, фиги, финики, а вместо ужина – сельди, семга и лососина.