Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4» онлайн - страница 38
Дмитрий Александрович Быстролетов
— Да как вы смеете… — начала дрожащим голосом одна из старушек в пенсне на чёрном шнурке. Но голос её дрогнул и оборвался.
Воцарилась глубокая тишина.
— Я хочу только подчеркнуть, — заговорил снова Шукшин, и бас его на этот раз прозвучал уж не так сочно, — что по положению от следователя требуется, чтобы он всеми средствами добивался признания подследственным своей вины. И такое признание считается у нас доказательством преступления. Все арестованные признавались, в чем имеются их соответствующие подписи.
— Да как вы смеете… — крикнула та же старушка, — значит, выходит, что у нас в стране…
— Простите, у меня вопрос к Шукшину, — перебил старушку генерал, игравший листом бумаги, — он обменялся взглядом со Шверником, получил немое разрешение и вмешался, не дав старой большевичке договорить начатую фразу. — Шукшин, ущипните себя.
Осевшая фигура с надеждой встрепенулась.
— Товарищ генерал-майор, я вас не понял.
— Повторяю: ущипните себя.
— Я не по…
Генерал стукнул ладонью об стол.
— Приказываю: ущипните себя.
Шукшин ущипнул свою ладонь.
— Ну? Ущипнули? Теперь вопрос: вы не спите?
— Нет, товарищ генерал-майор!
— А я думаю, что спите. Какой нынче год?
— Пятьдесят шестой.
— Правильно. Так как же вы не заметили, что Сталин давно умер, прошло три года, состоялся XX съезд партии и новое руководство страны отвергло порочные методы, применявшиеся при культе личности? Где вы были все эти годы?!
Шукшин надорванно крикнул, и его бас перешёл в трагический визгливый тенор:
— Перед судом КПК я клянусь, что всегда работал честно! Клянусь! От моего первого подследственного и до этого злосчастного дела работал честно! Верьте мне!! Верьте!!!
Шверник сделал движение рукой.
— Тише, Шукшин. Кто был вашим первым подследственным и когда это было?
Шукшин захлебнулся словами, отчаянно задребезжал высоким фальцетом:
— Я начал работать в ноябре тридцать восьмого года практикантом, товарищ Шверник, и кто был первым подследственным, клянусь, не помню! Их прошли у меня тысячи! Могу ли я всех помнить?! Честно говорю — не помню!
Шверник опять сделал жест рукой. Выдержал паузу. Когда Шукшин стих, он веско, точно рубя топором, произнес:
— А мы вам напомним.
Ух, как изменился Шукшин! Какие складки побежали по гладкой спине — барский костюм весь сморщился и вдруг стал похожим на тряпку. Шукшин провёл пальцами вокруг шеи, точно чувствуя на ней затянувшуюся петлю.
— Шукшин, вашим первым подследственным был Дмитрий Александрович Быстролётов.
— Ну и что же… Может быть… Я не отрицаю… Но я…
Шверник перегнулся вперёд и впился глазами в лицо стихшего Шукшина.
Молчание. Долгая, очень долгая пауза. Раскалённая добела. Прожигающая сердце насквозь.
— Шукшин! Обернитесь!
Плечи Шукшина опустились как от груза, повисшего на руках. Обеими руками он упёрся в стол, чтобы не упасть на него лицом и грудью. Я видел, как крупно дрожали его колени.
— Шукшин! Обернитесь!!
Все опять замерли.
Шукшин стал поворачиваться влево, всем телом… Начал поворачивать голову… и не смог