Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4» онлайн - страница 33

Положение обострилось до крайности. Однако свет не без добрых людей: совершенно посторонняя женщина, муж которой погиб во время ежовщины, нас прописала на пару месяцев. Мы получили передышку, и я, едва шаркая ногами по тротуару, ринулся на помощь Анечке.

Прежде всего я отправился в Торговую палату, куда в 1938 году меня направил ИНО для подготовки ареста. Нашлись старые друзья, похоронившие меня вместе с остальными жертвами террора. Погибло много хороших, умных и преданных людей… Из большой группы побывавших за границей уцелел один Пепик Леппин: из Палаты он был переведён преподавателем в вуз, начал готовить диссертацию и стал бы профессором, если бы не война: он добровольцем пошёл на фронт, в бою стрелял из пулемёта до мгновения, когда был раздавлен гусеницами немецкого танка.

Друзья быстро оформили дело: я получил месячный оклад и справку о том, что работал начальником Отдела переводов с окладом в 1900 рублей. Когда я получал за границей 1000 рублей золотом (500 рублей на себя, 300 рублей на жену и 200 рублей на расходы по легализации), то есть около 40 000 тогдашних рублей, в месяц, я никогда не брал деньги с такой жадной поспешностью, как в этот раз: шутка ли — 1900 рублей! А?! Я начинаю помогать Анечке!

На следующий день пошлёпал в собес и в передней долго считал и пересчитывал свою будущую пенсию: на стене в приёмной висел роскошно оформленный щит, заполненный цифрами и ссылками на параграфы закона. После второго паралича я потерял способность говорить, читать, писать, считать и забыл иностранные языки. Теперь в какой-то мере восстанавливалось всё, кроме счёта, и я часа три обливался потом, вычисляя свою пенсию, от боли сжимал голову руками и опасался, что получу третий паралич прежде, чем вычислю сумму. Но всё обошлось. Радостно улыбаясь, я вошёл в кабинет заведующей и получил оплеуху — красивый щит оказался обычной сталинской показухой: эти законы были давным-давно отменены. Я мог получить 340 рублей, но только после предъявления трудовой книжки и справки от врачебной комиссии об инвалидности — до пенсии по возрасту мне оставалось несколько лет.

Я отправился в приёмную КГБ на Кузнецкий мост, 24.

— А чем вы докажите, что действительно работали в ИНО? У вас есть документы?

— Нет. Но в ИНО есть люди и документы, которые…

— Нам некогда наводить справки. Вы должны всё заготовить сами.

Я поплелся стоять в очереди на получение компенсации за вещи в качестве реабилитированного, у которого все личное имущество при аресте было изъято в пользу государства. Очереди бесконечные, окошек много, в узких коридорах толчея, накурено, шум. Присесть негде. Жарко: стояли погожие майские дни.

Я держался за стены и решился умереть, но добиться своего. Хотя, конечно, дело это безнадёжное — кто будет восемнадцать лет хранить расписки на изъятые вещи?.. В ушах ещё как будто бы звучал треск, когда солдаты примеряли на себя мои лондонские и амстердамские костюмы и довольно гоготали, а я стоял в каменном конверте, слушал и вспоминал евангельский рассказ о том, как когда-то у подножия крестов с распятыми солдаты делили их одежды, не ведая, что творят… Нет, ничего не выйдет…