Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4» онлайн - страница 157

Это случилось в середине двадцатых годов. Точнее, в апреле 1925 года в Москве состоялся I съезд пролетарского студенчества. Полпредство командировало меня в качестве представителя зарубежного студенчества, и вот таким «иностранцем» я явился в Москву.

В Праге меня предупредили, что в Москве со мной будет говорить очень важное лицо. И действительно, меня отвели в бывший долгоруковский особняк, где в маленькой комнате на диване лежал одетым усталый сонный мужчина средних лет, а рядом на стуле, задом наперед, положив руки на спинку, сидел и курил мужчина помоложе, брюнет, раскосый. Был еще один стул, и мне предложили сесть. Я не знал, кто эти люди и что они от меня хотят, но чувствовал, что это большие начальники и что от разговора зависит моя будущая судьба. Потом мне сказали, что лежал Артур Христиа-нович Артузов, а сидел Миша Горб, тогдашние руководители нашей разведки. Мне шел двадцать пятый год, я был недурен собой и одет в мой лучший костюмчик, что особенно бросалось в глаза на фоне толстовок и тапочек московских студентов. На лице Горба отразилось явное недоброжелательство, он взглянул на меня и стал угрюмо смотреть в угол. Артузов, напротив, с видимым интересом принялся рассматривать меня и мой костюм, не скрывая доброжелательную улыбку.

— Ну, давайте знакомиться. Рассказывайте все о себе. Не тяните, но и не комкайте. Я хочу знать, из какой среды вы вышли.

Я рассказал все честно и прямо о своем происхождении, о похождениях в эмиграции. Горб нахмурился и окончательно помрачнел. Артузов же хохотал при рассказе о комичных эпизодах моей прожитой жизни. Рассказ о себе я закончил так: «Я бежал не из страха перед фронтом, а из-за чувства, что воевать у белых мне не за что. Но я не трус, не пацифист, не вегетарианец!»

Выслушав, Артузов обратился к Горбу:

— Ладно, ладно, Миша, все проверим, все в наших руках. Но товарища мы к делу пристроим. Испытаем в работе, а там будет видно. — Горб молчал. — Где, по-вашему, вы могли бы работать у нас?

— Я не знаю… — начал я, но, видя, что робость не произведет хорошего впечатления, добавил, выпятив грудь: — Там, где опаснее.

Артузов открыл глаза и, не шевелясь, стал рассматривать меня с головы до ног. Горб тоже уставился одним глазом. Переглянулись. Посмотрели опять.

— На переднем крае нападения! Рискованнее всех труд вербовщика: сказал не то, повернулся не так — и за все немедленная расплата! Собачья жизнь, знаете ли, — вечером не знаешь, долежишь ли до утра, утром не ведаешь, дотянешь ли до своей постели.

Я ответил:

— Это мне подходит!

— Подойдет, решил Артузов.

Горб кивнул:

— Да, у него есть то, чего, например, полностью лишен я, личное обаяние.