Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4» онлайн - страница 138

Тем более странно и непонятно для меня было прочесть некоторые Ваши высказывания о Сталине в заключительной главе Ваших «Воспоминаний» в «Новом мире», номер четвертый.

Вы откровенно пишете, что не любили и боялись Сталина, хотя и добавляете, что долгое время в него верили. Вы не скрываете, не умаляете его «несправедливых, злых дел», его коварства, отмечаете, что при нём «мы не могли жить в ладу со своей совестью». Сказать это с Вашей стороны естественно. Вы говорите правду, и иного никто от Вас не ждал. Но в то же время, когда вы подводите итог пережитому, в Ваших словах звучит нечто для меня неожиданное. Почти повсюду и, по-видимому, не случайно Вы переплетаете с мыслью о злых делах Сталина, другую мысль — об его величии. Я перечитал такие места, и мне стало ясно, что Вы делаете это сознательно.

Зачем, Илья Григорьевич?

«Я хочу ещё раз сказать читателям моей книги, — пишете Вы, — что нельзя перечеркнуть четверть века нашей истории.

При Сталине наш народ превратил отсталую Россию в мощное современное государство… разбил армию Гитлера, победившую всю Европу… стал по праву героем XX века. Но как бы мы ни радовались нашим успехам, как бы ни восхищались душевной силой и одарённостью народа, как бы ни ценили ум и волю Сталина, мы не могли жить в ладу со своей совестью и тщетно пытались о многом не думать».

Вот это сплетение «зла и добра» в отношении Сталина и бросается в глаза. Оно повторяется несколько раз. Выходит, что героизм советского народа как бы неотделим от несовместимых с совестью дел Сталина. Не он ли «своим злым, но государственным умом, своей редкостной волей» и побудил народ на героизм?! И Вы подчёркиваете эту не возникавшую в уме читателя мысль, говоря: «Я понимал, что Сталин по своей природе, по облюбованным им методам напоминает блистательных политиков эпохи итальянского возрождения».

У Вас прямого вывода нет, но у многих он будет. Без Бор-джиа не было бы итальянского возрождения, без Сталина не было бы превращения отсталой России в великое и героическое государство. Одно неотделимо от другого.

Это — политический оправдательный приговор Сталину. И то, что выносите его Вы, Эренбург, трудно понять. Не Вам бы это делать, Илья Григорьевич.

Я знаю, Вы не политик и не историк. Вы художник. Вы говорите как чувствуете, — сказали Вы недавно на одном собрании в Центральном доме литератора. Но ведь Вы очень много думаете о политике, о современности, и сила Ваша, как писателя, именно в этом. Из художников слова Вы один из политически наиболее знающих, опытных и образованных. Вам известно очень многое о том, что было в действительности. Идти против совести Вы не хотите. Как же Вы, именно Вы, можете оправдывать Сталина, превращая его в некоего Борджиа или Макиавелли?

Хотелось бы, чтобы Вы меня поняли правильно. Дело не в метафизическом споре о том, может ли «зло» быть прогрессивным фактором в истории. Нет, я имею в виду совсем другое.