Читать «Спор об унтере Грише» онлайн - страница 32

Гриша засмеялся и потряс ему руку. Коля тоже засмеялся и пожал руку Грише, третий поставил свой карабин в угол окопа, отстегнул пояс, снял шинель и, оставшись в зеленом мундире, принадлежавшем раньше драгуну Зепсгену, присел к огню и стал осторожно, как и подобало настоящему солдату, чтобы не повредить сапог, греть ноги.

— Дай и ты руку, парень, — добродушно сказал Гриша. Человек, называемый Бабкой, протянул ему руку, слишком маленькую для мужской руки, твердую, мозолистую, изрезанную бесчисленными морщинками, словно рука женщины, огрубевшая от кухонной работы.

— Сейчас поспеет чай, — сказал Гриша. — Как вы сюда попали? А раз вы уже знаете, кто я, может, и вы скажете, кто вы такие? Тут, говорят, бродят вольные люди, — прибавил он осторожно, — в Наваришинском лагере болтали об этом, но я не верил…

— Был бы лес, а добрые люди найдутся! — хрипло сказал низкорослый.

«Кто бы ты там ни был, — думал Гриша, разглядывая его, — не похож ты на мужика, урод какой-то, не настоящий ты с твоими широко распяленными глазами и сплющенным носом!» Но тут, холодно глядя в глаза Гриши, низкорослый быстрым движением надвинул шапку на лоб, открыв на затылке пучок заплетенных косой волос, длинных седых волос старой женщины.

— Я — Бабка, это вот — Коля. А тебя как звать?

Гриша назвал свое полное имя: Григорий Ильич Папроткин, мастер мыловаренного завода в Вологде. И затем они стали пить чай и разговаривать о деле, которое привело сюда пришельцев. Они выслеживали дикую козу и собирались, пользуясь этим случаем, проверить, стоило ли сюда приезжать на санях, чтобы забрать балки и бревна из последнего уцелевшего окопа, того самого, в котором они теперь сидели. Это они так основательно разобрали бывшие немецкие окопы.

Гриша наконец узнал, где он находится. Оказывается, еще в поезде он сделал огромный крюк к югу, а лесом забрался еще южнее — фронт же находился за сотни верст отсюда к востоку; к тому же в этом месте он выгибается довольно глубоко на запад. Пойди он еще немного к югу от железнодорожного полотна, и он наверняка попал бы в руки полевых жандармов.

— Но теперь, — закончил Коля свои объяснения, — ты отправишься к нам, у нас тебе будет неплохо, бедняга!

Гриша вежливо промолчал. Он испытующе поглядывал на старую женщину с молодым голосом и молодыми глазами, на ее крепкие ноги в сапогах и рейтузах, которые явно были ей не по мерке.

«Она заимела их от мертвяка», — подумал он на своем солдатском жаргоне. И здесь тоже война! Вдруг его стало сильно клонить ко сну. Котелок, постепенно пустевший, стоял, накренившись, в снегу.

— Замаялся ты, приятель, — сказала Бабка. — Сосни-ка, тебе еще придется шагать ночью до нашей квартиры.

«Какой молодой голос, — подумал Гриша, — и глаза молодые! Значит, это женщина!.. Она, однако, права. Почему бы и не отдохнуть несколько дней у этих „вольных людей“?»

Он надел мундир, закутался в шинель и лег, положив голову на вещевой мешок, словно был тут один. Коля, смеясь, попросил одно из его одеял и удобно расположился возле него. Бабка сидела сгорбившись на гладком пне, возвышавшемся среди окопа, словно табуретка или стол, и пододвигала тлеющие, трещащие головешки в костер, который продолжал испускать мягкое тепло.