Читать «Спор об унтере Грише» онлайн - страница 283

Ветер немилосердно бьет в окна. Морской офицер раздраженно прислушивается, он обеспокоен, расстроен.

— Ужасная погода. В канале, вероятно, опять будет буря! А подводные лодки как раз в пути.

Фридерици осторожно, искоса, поверх очков, взглянул на своего партнера.

— Как вы думаете, они справятся?

Собеседник озабоченно покачал головой.

— Да, без сомнения, если у нас подводных лодок достаточно.

— А достаточно ли их у нас?

— Да. That is the question. Что же все-таки случилось у Шиффенцана?

— Вы хотите сказать — у Лихова? Ничего особенного. Расстрел какого-то русского. Все дело в споре о юрисдикции. С него и началось.

— Ах, — сказал, вздыхая, капитан-лейтенант, вставая и оправляя складку на брюках, — эти вечные споры о пределах компетенции. У всех у них ведомственная мания величия, а его величество разбирайся в этом!

Фридерици вздохнул с сожалением.

— Что и говорить, руководить армиями не гусей пасти. К счастью, у его величества есть природное мужество и ясное чувство справедливости, унаследованное от августейших предков.

И оба с чувством восхищения, почти благоговея, взглянули на портрет старого Фрица, новый, сильно приукрашенный портрет, писанный масляными красками: розовое, словно нарумяненное личико, голубые глаза, гениальность во взоре. В золотом овале рамы мундир из темно-синего бархата казался особенно эффектным, на локонах воинственно красовалась треуголка, красная с белым.

Глава седьмая. Последний аккорд

Вокзал в Мервинске, как и многие другие вокзалы восточной области, расположен довольно странно. Большая широкая вокзальная улица, которая за пределами города превращается в мощную дубовую аллею, не доходит вплотную до вокзала, она дугой поворачивает к полотну и тянется вдоль него. Ответвление ее уходит, пересекая рельсовый путь, прямо в поля. Когда приближается поезд, шлагбаум, окрашенный в сине-красно-белые цвета — цвета русского флага, заграждает этот переход.

Ефрейтор Герман Захт отправляется в отпуск для восстановления здоровья: обливаясь потом, он торопливо идет по аллее. На голове его шлем, через плечо винтовка, в правой руке сундучок, в левой — пакет с документами: отпускное свидетельство, дезинсекционная справка, свидетельство на пищевое довольствие, проездной билет со всевозможными печатями. Отправиться в отпуск без документов так же невозможно, как без ног.

От поворота дороги, от шлагбаума до вокзала еще минуты две ходу, минута нужна, чтобы протолкаться через толпу и попасть в переполненное купе. А уж тогда пусть себе трогается поезд! Он молится про себя — только бы не опоздать! Упусти он этот поезд, пропали добрых три четверти дня незаменимого, до жути неповторимого отпуска! И он бежит по снежной дороге, по гололедице, обливаясь потом, несмотря на холод, ибо на спине у него — ясно! — до отказа набитый вещевой мешок; там продукты для жены, ребенка и для него самого, чтобы в отпуску, в восточном районе Берлина, не очутиться в худших условиях, чем в восточном районе России. Эта каналья, ефрейтор дезинсекционной камеры, заставил его, чтобы выжать взятку, потерять лишних одиннадцать минут в ожидании печати и подписи, а ведь он еще в лазарете подвергся дезинсекции и вернулся оттуда совершенно чистым. Ему нужна была справка об этом. Но вечная склока между дезинсекционной камерой и комендатурой всегда отражается на слабейших, а никто не является более слабым перед лицом ефрейтора, уже побывавшего в отпуску, чем ефрейтор, который изо всех сил торопится на поезд.