Читать «Река Гераклита» онлайн - страница 28

Не доверяя никому своего замечательного голландского бурава, Селиванов сам проделал лунки в подтаявшем льду, роздал нам складные табуреты, пеналы с мотылями, коротенькие зимние удочки и черпаки — расчищать лунки от ледяных игл. Сам же, в нарушение традиции, пошел с Колей ставить жерлицы на щуку. Может быть, то был жест милосердия к молодому водителю, который весь путь от Москвы до водохранилища исходил гастрономическими восторгами по поводу щучьего холодца.

Я занялся привычным делом: размотал леску, наживил пунцового извивающегося мотыля и опустил в лунку — свинцовая бусинка грузила мгновенно увлекла его на дно.

Но мне что-то не ловилось. Взгляд невольно отвлекался от поплавка-пробочки, замершего стоймя посреди лунки, беспокойно-ищуще скользил вокруг. Странное чувство владело мною: я никогда не бывал на Учинском водоеме, и вместе с тем моя тайная душа знала, что я бывал тут, да и не просто бывал, а связан со здешними местами пуповиной, которую не перерезал скальпель времени. Но не с ледяным полем и спящей под ним большой водой, не с темными фигурками рыболовов, согнувшихся над крошечными прорубями, а с чем-то другим, что было раньше, а по окоему сохранилось и сейчас, ну, хотя бы с той горой, что рыжеет крутым склоном сквозь оползший, обтаявший снег. Я знал, знал эту гору, бывал на ее плоской вершине, оседланной деревушкой, сбегал и скатывался с песчаного обрыва, помнил кожей крупитчатый, сырой после дождя и праховый, легкий в засуху песок. Угол падения ее склона, обращенного к воде, навечно врезался в мое сердце. Господи, да ведь это Акулова гора, возле которой прошло мое лучшее летнее детство! А слева от нее, в гордом одиночестве, на малом всхолмье стояла дача — всем дачам дача! — где мы из года в год снимали комнату, и тропинка от задней калитки сбегала через кочкастое, поросшее можжевельником болотце к извилистой, заросшей кувшинками и кубышками, омутистой Уче, к тому самому месту, где я сидел над лункой. Подо мной, в нескольких метрах, находилось мое затопленное детство: дача с башенками и флюгерами, эркерами, террасой, балкончиками, стеклянными шарами клумб, дровяным сараем, замшелым погребом, сторожкой, штакетниковым забором и всеми населявшими ее призраками. Возможно, полусгнившая, она до сих пор сохранилась там, в темной глубине, и полосатые окуни, зубастые щуки, серебристые плотвички, любопытные ерши заплывают в пустые окна, мечутся в плену комнат, коридоров, чуланов, кладовых и с облегчением выплывают через другое окно или брешь в изгнившей основе некогда прекрасного деревянного строения, сейчас оплетенного водорослями, обросшего мышастым водяным мохом, облепленного ракушками и пресноводными устрицами. А когда-то там бегали мои босые ноги, широколицая добрая девушка Мура учила нас играть в «Пастушку и рыцаря», золотоволосый Шурик, слишком нежный и духовный для своих сверстников, спасаясь от одиночества, преображался в «человека-рыбку», бесчинствовал неукротимый Колька Глушаев, а раненный любовью Большой Вовка закармливал шоколадным драже крошечную Лялю, чтобы получить в награду липкий поцелуй в щеку.