Читать «Особые приметы» онлайн - страница 191

— Qu’est ce que nous pouvons faire pour vous?,— спрашивали его с трепетом благоговейного преклонения и восхищения, и, если в ответ он страдальчески морщился, хмурил брови или замыкался в презрительном молчании, всеобщее сочувствие катастрофически перерастало в приступ коллективного мазохизма: восторженные амфитрионы со сладострастным остервенением начинали обвинять во всех бедах, терзающих Испанию, самих себя: — C’est de notre faute, nous sommes tous des coupables, — a он упивался, он пил до дна этот нежданный, восхитительный час своего торжества, эту награду таланту, чья участь — живое олицетворение трагедии народа, предательски запроданного в вековую кабалу угнетателям и палачам и все же непокоренного. И вдруг — горькое похмелье! — общественное мнение, восхищение и любовь, загипнотизированные магическими шапками «Франс суар», ни с того ни с сего разом переключались на венгерских беженцев или тибетских повстанцев. Мгновенная перемена декораций — и наутро уже новый герой, вчера еще никому не известный, идет нарасхват, уже его наперебой приглашают на вечера и приемы, уже вокруг него кипит ажиотаж восторгов и энтузиазма, точь-в-точь, как неделю назад вокруг испанца. А испанец, на минуту обласканный общим вниманием и внезапно лишившийся своего мимолетного ореола, чувствует себя как побежденный, низвергнутый с трона венценосец, которого если и приглашают на рауты, то только из жалости, и при этом дают понять, чтобы впредь он подобной любезностью не злоупотреблял да и не очень-то на нее рассчитывал.

С некоторыми из этих однодневных знаменитостей Альваро был знаком. Они появлялись в кафе мадам Берже, ошарашенные своим падением, и никак не могли прийти в себя. Они жили воспоминаниями о блистательном своем прошлом и с каждым днем все неотличимей сливались с остальной массой студентов и эмигрантов, подстерегая не без злорадства момент, когда очередной честолюбец попытается пройти по канату к заветной цели и сорвется.

В широкие окна галереи лился вечерний свет. Альваро отдыхал, растянувшись в шезлонге. Ему вспомнился день, когда Солер привел в кафе новоиспеченного лауреата премии «Планета». Звали его Фернандес. Он настрочил с полдюжины романов — в Испании они пользовались славой бестселлеров — и по здравом размышлении решил предпринять поездку в Париж, чтобы предложить их издателю, который выпускал произведения Хемингуэя на французском языке. Едва только новое лицо переступило порог зала, разговоры, как по команде, смолкли, и представители всех археологических напластований один за другим придвинулись к гостю. Они жаждали услышать благую весть, принесенную им этим посланцем испанской культуры.

— Почему именно издателю Хемингуэя?

— Мне было бы приятно, если бы «Люди без компаса» вышли в свет в той же серии, что «Старик и море».

— Вы любите Уильяма Фолкнера?

— Уильям Фолкнер — дутая величина. Мой любимые писатели Моэм и Викки Баум.