Читать «Особые приметы» онлайн - страница 123

Огибая мыс, они заметили вдалеке посреди синего моря тупоносые и черные рыболовецкие суда, вышедшие на ловлю тунца. Сын Таранто греб, и с каждым взмахом весел лодка резко подавалась вперед. Голосом, срывающимся от возмущения, юноша рассказал, что несколько шахтеров на Эль-Канталь наняли «сеат» и хотели поехать в Гамбург, но на германской границе власти Федеративной Республики не разрешили им въезд, потому что бумаги были не в порядке. Хозяин машины, видно, был в сговоре с таможенниками, потому что его тут же и след простыл.

— По четыре тысячи песет с носу — и вернуться с пустыми руками. Таких типов я называю кровопийцами.

— Почему же они не заявили на него?

— У этих субчиков всегда найдется рука, и ничего ты ему не сделаешь… Если б такое случилось со мной, я бы его прямо на месте вздул, как собаку.

Пробковые поплавки указывали, где расставлены сети, и когда лодка подошла ближе, люди на судах привставали посмотреть и, приветствуя их, поднимали руки. Это были многострадальные рыбаки андалузского побережья; люди со смуглой кожей и морщинистыми, как старая шкура, лицами; на них не было ни зюйдвесток, ни резиновых сапог, одеты они были в те же лохмотья, какие носили их отцы, но из-под беретов и широкополых шляп лица их всегда улыбались приветливо и мягко.

— Нам повезло, — сказал парнишка. — Вроде они собираются сниматься с якоря.

На передовом судне капитан — голова и плечи прикрыты мешковиной — изучал море, склонившись над стеклянным глазком. Рыбаки выжидали, и по знаку капитана корабельная прислуга стала поднимать заслоны, сети. Ища дорогу назад в Атлантический океан, — дорогу, которую им преграждала земля — тунцы заплывали в камеры сети и, пытаясь спастись, попадали из секции в секцию, а затем оказывались в самой последней — в капкане. Пока рыбаки тянули из глубины сеть, парнишка подгреб к самому борту и помог Долорес подняться на капитанское судно.

Таранто, Хоселес и остальные рыбаки повторяли сцену, снятую на пленку почти четыре года назад, только они постарели и износились за это время; смерть уже подстерегала их и затуманила их черты своим дыханием, неопределенным, тайным и неясным, как и само существование этих людей. Долорес с Антонио стояли у борта; а рыбаки четкими быстрыми движениями выбирали огромную сеть и отбрасывали ее к противоположному борту, постепенно все ближе и ближе подвигаясь к капитану.

Антонио, задумавшись, смотрел на квадратную камеру смерти: по мере того как сеть поднималась, тунцы сбивались все теснее, метались как безумные и били по воде хвостом. Вода от этой бешеной карусели клокотала, точно закипая, и понемногу начинала окрашиваться в красный цвет. Рыбаки, не останавливаясь, выбирали сеть, и, когда показался последний отсек, плеск мечущихся в агонии рыб перекрыл гортанные крики людей и приказания капитана. Во время съемок фильма Альваро крупным планом снял Хоселеса, по пояс голого, и его лицо, выпачканное кровью тунца. Об этом вспомнил сам Хоселес, когда, сидя на плотно скатанной сети, они с Долорес курили. Наступал вечер, вызревший и ленивый; неожиданно земля и небо вспыхнули и заалели; багряными стали облака, хребты гор, печальные, разъеденные эрозией охряные цепи холмов. В воздухе разбегались колеблющиеся волны света, и небо на западе отсвечивало пожаром. В море, окрашенном кровью рыбы, багровело солнце, круглое, словно медная тарелка.