Читать «Дом на улице Овражной» онлайн - страница 95

В рабочий комитет выбрали и Ольгу. Она сама по плану города отметила, где надо поставить баррикады, куда отправить рабочие посты, в каких местах поблизости от фабрики разоружить городовых, сама писала тексты революционных прокламаций. Она не только кружок могла вести, но оказалась и хорошим военным организатором. Мы единодушно признали ее нашим руководителем и подчинялись ей беспрекословно.

Так до самого начала декабря шла у нас подготовка. А в первых числах декабря, когда выпал снег…

— Да что же это я заговорился! — спохватился вдруг Виктор Захарович. — Давайте-ка чайку попьем. За чаем ведь и беседовать веселее!

— И то правильно! — подхватил Виталий Ильич. — С чайком куда лучше слушается.

Мы начали было смущенно отказываться, но Коростелев подошел к стене и нажал какую-то кнопку. Спустя несколько минут в дверь постучали. Вошла девушка в белом переднике.

— Вызывали?

— Дайте нам, миленькая, чайку, — попросил Виктор Захарович.

— И сахарку, — добавил Виталий Ильич.

— Ну, это само собой, — кивнул Коростелев. — Печенья, конфет… Словом, тащите всего побольше.

— Сию минуточку, — весело кивнула девушка и исчезла.

Глава двадцать третья

Вскоре она вернулась и принесла поднос, на котором стояли два чайника — один большой, никелированный, другой поменьше, пузатый, с цветочками, ваза с печеньем, сахарница. Еще лежала коробка с конфетами, перевязанная розовой ленточкой.

Мы уселись вокруг стола. Светланка взялась хозяйничать. Накрыла на стол, разлила по стаканам чай, насыпала сахар. Виктор Захарович положил всем на блюдечки печенье, а коробку открыл и сказал, чтобы мы не стеснялись. Я даже удивился, вспомнив, как мне стало не по себе, когда я вошел в эту комнату.

— Ну, хотите слушать, что дальше было? — спросил Коростелев, размешивая ложечкой сахар в стакане.

— Конечно, хотим! — в один голос откликнулись и я, и Светланка, и Женька.

Купрейкин засмеялся.

— Ему самому приятно молодость свою вспоминать. Да и то! Боевой был парень! Орел…

Я взглянул на Виктора Захаровича. Седой, с глубокими морщинами на чисто выбритом полном лице, с голубыми глазами, которые смотрели то весело, то задумчиво, то пристально, словно проникая в душу, он, наверно, в те давние годы действительно был орлом. А сейчас слово «парень», по-моему, не очень-то к нему подходило.

— Ну, слушайте.

Коростелев отпил глоток чая, аккуратно поставил стакан на блюдце и снова принялся рассказывать, а мы замерли и перестали звякать ложками.

— Так вот, когда выпал снег, все у нас было готово. Настроение у всех боевое. Знали мы, что стачки и забастовки вспыхивают по всей России: и в Москве, и в Петербурге, и в Иваново-Вознесенске. Значит, мы не одиноки.

И вот на рассвете третьего декабря стали мы собираться на фабрику. Шли задворками, пробирались проходными дворами и темными переулками. Часа не прошло, как вся рабочая дружина была уже вооружена и посты начали расходиться по ближайшим улицам и площадям. Меня вместе с двумя товарищами — Афанасием Сташковым и Григорием Рубакиным — Ольга послала разоружить городового на Генеральской площади. Теперь она Гоголевской называется, а прежде стоял там памятник какому-то толстому генералу и как раз возле памятника всегда ходил городовой.