Читать «Три фурии времен минувших. Хроники страсти и бунта» онлайн - страница 450

Но и то признанье совсем убило меня. Вот когда и почему начался морфий. И эти годы была уже не жизнь. Тоска, мученье, сознанье полного кругиенья, равнодушие к будущему, к себе, ко всему. На что мне жизнь, если у меня было только одно желанье, в котором мне отказано навеки? Чего я могу сейчас хотеть? Что мне нужно? Пойми, — в этом желании было все, и когда отказали, — не осталось ничего. Разве я виновата? Каждый день, час, восход, закат, улица, комнаты, общественные места, малейшие жизненные факты, все, все напоминает мне то, чего я лишена. Аты? а твое лицо, весь ты?., ты мое живое мученье, — ты призрак моего погибшего счастья. Могу ли я радоваться, когда ты приходишь, если я хочу только жить с тобой, знать, как она, всю твою жизнь от того мига, как ты открываешь глаза, и до ночи, когда ты рядом с ней засыпаешь. Пусть она не видит тебя целые дни, — разве это важно? Жить с тобой вдвоем, быть твоей единственно любимой, безгранично близкой — душой и телом, иметь возможность быть для тебя чем-то неотъемлемым, важным, и тесно, тесно, интимно быть связанной с тобой. Разве мы можем — не только уж «хорошо», а просто «жить», если в самой основе этой жизни для меня смертельное жало, если все, все в ней говорит мне самые страшные слова: «ты в его жизни только дополнение, которое могло бы быть очень приятным, и вот по твоей вине этого не выходит. Ты для него — часть целого, подробность, одна из привязанностей, нечто второстепенное или третьестепенное, для чего он не пожертвует ни одним волосом на голове; и ты никогда, никогда, никогда не будешь той единственной, милой, неизменной, той, которой мужчина хочет отдать все, что может, и которой говорит единственные первые и священные слова любви: будь моей, будь моей женой, возьми мою жизнь и дай твою, чтобы они могли слиться воедино». Я говорю это все «бесстыдно», прямо, вот смотри в мою обнаженную душу, — ничего в ней нет больше! Ничего!.. Как же можем мы жить? Я не живу — я несчастна и страдаю так, как еще не страдала в моей жизни. Не смейся, не презирай, не говори, что так я говорила всегда. Тогда у меня были возможности — силы души и тела, здоровье, бодрость, тело, лицо, способность страдать и непобедимое чувство жизни. Теперь — я тень… Всё — все мои способности, всё мое существо, — ты говорил, — такое не похожее на других, такое одаренное, уничтожено, сгорело, «выболело» от вечной муки голодного желанья. Только страдать! только напрасно хотеть! только принимать в сердце рану за раной, укол за уколом…