Читать «Выбираю таран» онлайн - страница 6

«Воздушный таран — это не только виртуозное владение машиной, исключительная храбрость и самообладание, это одна из форм проявления героизма, того самого морального фактора, который не учел враг да и не мог учесть, так как имел о нашем народе… весьма смутное представление», — сказал дважды Герой Советского Союза Главный маршал авиации Александр Александрович Новиков, возглавлявший в первые годы войны военно-воздушные силы Ленинградского фронта.

Как объясняли свой поступок сами летчики?

Спартак Маковский, сбивший за войну 18 самолетов врага, один из них — таранным ударом, на вопрос, думал ли он о своей жизни, идя на таран, ответил: «Нет, не думал. Я просто знал, что внизу бьются мои друзья, что им тяжело и, если гитлеровцы прорвутся туда, им еще тяжелее станет. Значит, надо уничтожить врага. А уж каким способом — значения не имеет».

Дмитрий Никитин объяснил свой шаг с позиций летчика и гражданина: «Настоящий летчик в первую очередь всегда расчетлив. Каждый из нас знал, сколько труда уходит на создание одной боевой машины. Знали мы и о тех безусых мальчишках у станков, что работают, подставив по малости роста под ноги ящик. А сколько возятся с каждым самолетом техники на аэродроме! Так что на таран я шел не из геройства — по необходимости. По-другому не выходило».

«По-другому» — означало выйти из боя, воевать по правилам врага.

Тараны совершались не только на истребителях — машинах, специально предназначенных для маневренного боя, но и на штурмовиках, дальних пикирующих бомбардировщиках, ближних бомбардировщиках, англо-американских «подарках» — «томагавках», «аэрокобрах», «хар-рикейнах», «киттихауках».

Разящие удары обрушивались на врага не только днем, но и ночью. Зарегистрированы двойные и тройные тараны: пока враг не рухнул вниз, бил его дважды, трижды своим самолетом советский летчик.

В списке поверженных тараном — фашистские самолеты всех марок: «дорнье», «мессеры», «фокке-вульфы», «юнкерсы», «хейнкели», «бранденбурги», «хеншели»…

Но долго не хотели верить в возможность сознательного тарана фашистские асы, объясняя его случайным столкновением.

И такое, конечно, случалось в горячке боя, в «собачьей свалке», как называли наши летчики воздушные битвы десятков и даже сотен машин с обеих сторон, или в ночных поединках при плохой видимости. Немало известно объяснений наших асов: «То был не таран, а случайное столкновение». Но в истории Великой Отечественной остались и ушедшие в радиоэфир гордые слова: «Иду на таран!» и — радостные крики товарищам по бою: «Я его тараном, братцы!» Многие летчики готовились к рискованному удару еще на земле, производя расчеты, чертя схемы «рубки» винтом или плоскостью, чтобы быть готовым к тарану «на крайний случай».