Читать «Цветок папоротника» онлайн - страница 66

Первое желание сбылось – родился мальчик. А со вторым… ребёнок родился с врождённым слабоумием… Надежду ей не оставили, да она и сама всё понимала. От такого не избавишься, это не грипп. Но ребёнка забрала. Сначала трудно было, а потом так привязалась, так полюбила его, что самой страшно стало… Он всё понимал, добрый был, ласковый… Как можно было не любить его? И она уже не считала себя несчастной, домой летела, как на крыльях. Как он бежал ей навстречу! У неё сердце каждый раз ёкало. Счастье моё, мой малыш! Но Бог рассудил, что она и этого не достойна. Пять лет и прожил всего, а потом… Потом она окно закрыть забыла, в магазин ушла… Что было потом, помнит плохо. Маленькое тельце, свернувшееся на земле калачиком, будто спит… красное что-то кругом. Всё красное… С тех про она ненавидит этот цвет всей душой. Омерзительный красный цвет. В больнице, в психушке, провалялась два месяца. А потом ушла сюда. Всё, чаша переполнилась, довольно… Очень понять хотела, за что ОН её так? Что она сделала ЕМУ? Столько лет прошло, а всё ещё трудно смириться. Хотя понемногу доходит, что у каждого своя судьба, свой путь… У неё такой, так что с того? Коли все там будем, так может, и разницы особой нет? Да нет, поняла, есть. Всё нужно, всё необходимо. Возможно, кому-то меньше страданий перепадёт, коли она на себя столько взяла.

Уходом своим они спасти её хотели, чтобы не зря всё это. Она надеялась, что её жизни хватит, чтобы узнать, зачем и где истина… И теперь эта девочка… говорит, муж сгорел, любила… жизнь без него не мила. Чувствуется, себе на уме, скрывает что-то. Пусть, её дело. Она же не следователь. Захочет, расскажет. А не захочет, пусть живёт со своим горем сама. Может, так и лучше. Для того святая обитель и существует, чтобы призреть сирых и убогих. Опять же зима скоро, холодно. Зимой у матушки Елизаветы разыгрывалась тоска. Иной раз даже умереть не жалко было. Она поманила рукой Ксению, как обычно ошивавшуюся поблизости.

– Иди, милая, Ульяну позови. – Ласково погладила девушку по голове, подумала: «Тоже вот убогая…»

Когда Ульяна вошла, посмотрела на неё изучающее.

– Хорошо работаешь, молодец. Хвалят тебя. Как, не передумала ещё? Монахиней стать?

Ульяна глаза опустила, руки вдоль тела, как плети, висят. Похудела, с лица спала.

– Нет, матушка, не передумала. С радостью постриг приму. Заждалась уж…

– Вот и хорошо. Готовься, скоро уже.

Ни радости, ни огорчения на лице, стоит, как неживая. Хотя что она ждала? Разве от большой радости сюда люди приходят? То-то и оно, что нет. Елизавета прогнала от себя раздражение.

Ульяна поклонилась в пояс и вышла.

В монашестве она приняла имя Анастасия. Сестра Анастасия, так теперь звалась. После пострига выбралась в город, позвонила матери. Мать от радости дара речи лишилась, расплакалась прямо в трубку. Сестра Анастасия спокойно выслушала её причитания, ничто в груди не шевельнулось. Сообщила, что с ней всё в порядке, но монастырь не назвала, опасалась, что мать приедет, уговаривать начнёт. Не чувствовала себя готовой слушать всё это. Обещала звонить, как возможность будет.