Читать «Операция «Цицерон», Я был Цицероном, Операция «Ультра»» онлайн - страница 7

Я осмотрел место происшествия. Четыре утки, взятые из зоологического сада Анкары, были убиты. У самого фон Папена за ухом текла кровь.

– Вы не разглядели этих браконьеров? – спросил он меня. – Ведь они пробежали мимо вас. Мы должны сообщить их приметы в полицию.

– Я узнал их. Это были ваши коллеги – мистер Штейнгардт и господин Виноградов.

Посол смутился – ведь он назвал браконьерами американского и русского послов, причем это был ещё самый мягкий из примененных им эпитетов.

В течение нескольких дней фон Папен не мог успокоиться и сердился на себя за неумышленную грубость по отношению к своим коллегам. Тот факт, что Германия находилась в состоянии войны с Россией и Соединенными Штатами, только усугублял его неприятное чувство. В конце концов «последний рыцарь германской империи», как назвал фон Папена Нуман Менеменджоглу, разрешил эту проблему с истинно дипломатическим тактом: он лично посетил шведское и швейцарское представительства, рассказал о происшествии посланникам и попросил их выразить при удобном случае сожаление американскому и русскому послам за те выражения, которые вырвались у него на охоте.

Но факт остается фактом – в середине второй мировой войны германский посол в Турции вместе с четырьмя подсадными утками из зоологического сада Анкары едва не был убит послами враждебных стран.

Вот эта история и послужила основой для сообщения о «предательских переговорах» во время охоты. Как ни комично все это выглядит, но подобные отчеты составлялись и, возможно, некоторыми кругами в Берлине принимались за чистую монету.

Небезынтересно отметить попутно, что должность первого секретаря германского посольства в Анкаре занимал Йенке, который также был непосредственно связан с операцией «Цицерон». Между прочим, его обворожительная, но честолюбивая жена приходилась Риббентропу сестрой. Их присутствие в Анкаре едва ли можно считать случайным.

Английским послом в Турции был сэр Нэтчбулл–Хьюгессен – личность весьма примечательная. Я видел его на многих официальных приемах, но мне ни разу не пришлось беседовать с ним лично. Вне всякого сомнения, он пользовался большим уважением турок и действительно был одним из наиболее способных и добросовестных послов своего времени. Случай предоставил мне возможность изучить большое количество документов английского посольства. На большей части из них с грифом «Совершенно секретно» были собственноручные пометки и комментарии сэра Хью Нэтчбулла–Хьюгессена, старательно написанные ровным и аккуратным почерком, по которому можно было судить о педантичности его характера. Я вспоминаю, как фон Папен, Йенке и я, просматривая эти секретные документы, восхищались высокими профессиональными качествами личных докладов сэра Хью. Они были написаны исключительно выразительным стилем и не содержали ничего лишнего.