Читать «Ослепительный нож» онлайн - страница 328

- Што-о?.. Шутишь, голуба душа? Пришлось упрямца уговаривать:

- Не трусь, колодника не выну. Дам додаток.

- Добро! Сочту до ста, вернусь…

Едва его шаги затихли, муж воззвал к жене:

- Офимушка!

Оба глядели друг на друга, ища слов.

- Не убивайся, - начал князь. - Государь принял меня ласково, поздравил. Провёл в палату, что именуется среди придворных «западня», ибо её оконца глядят на запад. Поговорили… Он ненадолго вышел рядом, в повалушу. И тут явился новоиспечённый дьяк еда с людьми и объявил: «Князь, пойман ты великим осударем Василием Васильичем всея Руси!» Я встал и отвечал: «В моём несчастье волен Бог да государь. А уд мне с ним пред Богом, что берет меня невинно»…

- Злосчастный друг мой! - Княгиня отирала их. - Ведь дети малые пояты следом за тобой!

- О Боже! - застонал Василий. - Мне их не показали… А Иван?

- Сокрыт надёжно.

- Всё - ошибка! Чей-то недоразум! - успокаивал Василий Ярославич. - Не знаю, на кого грешить. Не приобрёл врагов. Коль сами завелись, поплатятся! Всё станет на места… А ты пока беги, Офимушка, в Литву, спасай Ивана! Можайский получил от Казимира Брянск, затем Гомей и Стародуб. Шемячичу обещан Рыльск. Авось и мой Иван не будет без кормления. Василиус, я верю, всё поймёт. А ныне он в неведении.

Княгиня запротестовала:

- Он всё ведает. Меня не хотел видеть. Сына выслал, соправителя. Нивмолвить, нивпросить!

- Ну, значит, в одержании, - звенел железом князь. - Горит! Его остудят и сестра моя, великая княгиня Марья, и Голтяев, и Плещеевы, и наши богомольцы, святители Московские.

- Беседовала с Троицким игуменом Мартинианом, - вставила княгиня. - Преподобный обещал заступу.

- Надейся и беги, - настаивал супруг. - Можайский в Брянске или Стародубе. Недалече. Сумеешь вырваться?

- Сумею, - уверила Евфимия. И не сдержалась: - Из-за меня проклятый оборотень поймал тебя! Не зря допрежь грозил…

- Грозил, - припомнил князь. - Был против нашей свадьбы. А мы ведь не устраивали кашу…

Евфимия со вздохом перебила:

- С трубами свадьба и без труб свадьба!.. А я, виновница, на подвиг любящего не ответила на брачном ложе. Прокляни меня!

- Господь с тобой, Офимушка! - пытался утешать эоровский. - Ты непременно станешь мне женой не токмо перед аналоем, а и на брачном ложе. Не в сей жизни, так в будущей.

- Нет, - помотала головой Евфимия. - И в будущем не стану. Там мне быть порушенной невестой дарской, кончить дни опальною, за Камнем, в земле Огорской…

- Беги с Иваном, - положил предел невыносимой речи князь. - Храни его… Моё невремя минет. Вызволю себя, детей. Верну пожалования. Дам знать…

- Ну, будет, будет! - заскрипел в двери голос Эсея. - Отдай светец. Пошли!

Он вывел понурую Евфимию наверх и опустил в таинственные закрома тёмного платья додаток - золотую нагрудную привеску в виде длинноухого конька с загнутым в кольцо хвостом. Прощай, дар пасынка Ивана!

12

В перводекабрьский день на улице Богоявленской у рва притормозил каптанный поезд литовского посла Семена Едиголдова. Из третьей от хвоста каптаны сошли на наледь медвежья шуба с воротником на полспины и шубка «цини», сизая, из «дикого», а иначе сказать, из серо-голубого бархата и из «венедицкой», как называли на Руси венецианскую, камки.