Читать «Ослепительный нож» онлайн - страница 294

Словно услыхав, Фотинья ответила:

- Я ли перед тобой? Призрак во плоти! Дух сгорел…

Снова боярышня погрузилась в поиск: как спасти осуждённых? Требовался большой заступник. Властью ли, силой ли могущий разметать неправый костёр. В ком сила и власть? Все далече. Василиус - без державы и скипетра. Юрий Патрикеич - без войска…

Ещё день минул в бесплодных мыслях.

Фотинья собралась в Москву пешей. Отговоры не помогали. Удалось удержать упрямицу мольбой не оставлять свою «ба-арышню». Дева вновь села у окна. Чёрный двор, полный кур, свиней, обдавал тяжким неблаговонием.

К кому припасть? К чьим стопам? Василий Ярославич Боровский за литовской границей, в Брянске. Ряполовские с Оболенскими невесть где. Названый митрополит Иона? Евфимия вспомнила споры с его участием, когда решалась участь детей Василиуса. И… вздохнула: рязанский владыка вряд ли знает можайских бояр, да ещё волхвов!.. Осенила мысль: Софья! Бывшая княжна Заозёрская, нынешняя великая княгиня! Немногое может противу властодержавца мужа, а какая-никакая заступница!

Боярышня поднялась. Только бы успеть! Ей вневеды, много ли отпущено времени.

Пампушка Олёница вернулась из торговых рядов. Объявила с порога:

- Бирючи на стогнах кричат: повечер колдунов сожгут, мужа и жену! Мостники на Торгу установили столбы и рундук для князя. Старая княгиня Аграфена - литвинка, слышно, не явится поглядеть. Страшится!

По ногам Всеволожи косой ударили. Упала на лавку.

Олёница отпаивала парным молоком дневной дойки. Успеть бы выполнить завещанье Андрея Дмитрича! В узелке был серебристо-коричневый порошок. Медный или медно-свинцовый. А лёгкий! Надвое поделила, спрятала в рукавах.

Фотинья отказалась идти на Торг. Побелела в необъяснимом упорстве. Олёница и Евфимию отговаривала:

- Не устоишь там, лебёдушка. Даже от вести лишилась ног!

Фотинья не смела остановить, а глядела с надеждой.

- Пойду, - покрылась Евфимия чёрной понкою. - Есть понадобье.

На Торгу перед заповедным пространством с двумя столбами, за цепью бердышников, полукольцом собирались мёстичи - жители Можайска, а также окрестные поселяне. Княжеский рундук, сработанный мостниками на славу, ещё был пуст. Кат в чёрном кобеняке с пришитым к вороту колпаком, с длинными рукавами, распоряжался подручными, что окладывали столбы дровяными клетями. За спиною Евфимии с холопской безропотностью приговорил стариковский голос:

- Головная казнь - кара, наказанье от Господа!

Забубнили набаты, оборвав многоглагольность толпы. На рундук взошёл князь. Он явился не в лучшем платье: в бархатной тёмной ферязи, длинной, прямой, без воротника. Людство оспешливо раздалось, открывая путь двум телегам, привёзшим двух вязней: боярина и боярыню. Евфимия цаплей тянула шею, тщась увидеть родные лица. Верхушки шапок мешали.

Дьяк Фёдор Кулудар выступил с харатейным листом назвать вины приговорённых. Разобрать бы слова, а она протискивалась, норовя стать ближе. Хорошо видела, как Мамонов взвели на клети, привязали к столбам. Купчина в первом ряду тонко оповестил:

- Простились, аки голубь с голубкой. Евфимия пробилась к нему.