Над зеленою солнце взошло пеленой,Смыло небо индиго с одежды ночной,И опять злые львы стали яростны, хмуры,И от них погибать снова начали гуры.Снова колокол бил, как веленье судьбы,Снова кровь закипела от рева трубы.Столько в громе литавр загремело угрозы,Что всех щек пожелтели румяные розы.И опять Джовдере появился; огнемОн пылал, и усталости не было в нем.И Хинди, эту гору узрев пред собою,На хуттальском коне приготовился к бою.И хоть много ударов нанес он врагу,Бесполезно кружась на кровавом лугу,Но, напрягши всю мощь и наморщивши брови,Всей душою возжаждавши вражеской крови,Снес он голову руса; упала онаПод копыта лихого его скакуна.И, гарцуя, Хинди звал врагов на сраженье,Всем спешившим к нему нанося пораженье.Был прославленный муж. Его звали Тартус.Восхвалял его каждый воинственный рус.Этот красный дракон, быстрым пламенем рея,Пожелал опрокинуть воителя Рея.И помчался он в бой, громогласен и скор,Как ревущий поток, ниспадающий с гор.Оба крепко владели всем воинским делом,Каждый в этом бою был и ловким и смелым.Все ж был натиск Тартуса так лют и удал,Что рассыпался прахом индийский сандал.Кубок тела Хинди он избавил от крови:Лить вино, бить сосуды, — ему ль было внове?«Я тот хищник, — сказал он, снимая свой шлем, —Что всех львов повергает. — И молвил затем: —Я слыву самым мощным и яростным самым,Я был матерью назван всех русов Рустамом.Ты, что хмуря чело, мнишь пролить мою кровь,Ты себе не кольчугу, а саван готовь.Не умчусь я, пока еще многих не скинуС их коней, не втопчу этих немощных в глину».Пал отважный Хинди. Нет отчаянью мер!Извиваясь, как локон, стонал Искендер.В бой хотел повернуть он поводья и строгоНаказать гордеца, но помедлил немногоИ окрест поглядел: кто хотел бы за честьРумских сил постоять и помчаться на месть?И увидел: с мечом, разъяренно подъятым,Скачет всадник, сверкая китайским булатом.Он храбрец, он умело владеет конем,А под ним черный конь ярым пышет огнем,Весь в железе он скрыт, только рдеющий лаломСжатый рот его виден под тяжким забралом.И, гарцуя, мечом заиграл он, и вот —Стал на жаркую схватку взирать небосвод.И была длань безвестного дивно умела,И Тартуса рука в страшной битве слабела.И на руса направя стремленье свое,Вскинул всадник меча своего лезвие, —И врага голова от руки его взмахаПала наземь и стала добычею праха.И, огнем своих глаз в пыльной мгле заблестев,На безвестного новый набросился лев,Но утратил он голову мигом. НемалоЕще новых голов наземь тяжко упало.Сорок русов, подобных огромной горе,Смелый лев уложил в этой страшной игре.И коня цвета ночи погнал он, в рубиныОбращая все камни кровавой долины.И куда бы ни мчал черногривого он, —Разгонял он все воинство вражьих племен.Кто бы вышел на бой? Торопливое жалоНеизбежною смертью врагам угрожало.И смельчак быстроногому вихрю, — всегдаПоводам его верному, — дал повода.Было сто человек в этой скачке убито,Сто поранено, сто сметено под копыта.Искендер отдавал восхищения даньЭтой мощи, и меч восхваляя и длань.А наездник все бился упрямо, сурово.Лил он пламя на хворост все снова и снова.И пока небосвод не погас голубой,Не хотел он покинуть удачливый бой.Но когда рдяный свет пал за синие горыИ смежил яркий день утомленные взоры,И всклубившийся мрак захотел тишины,И, от Рыбы поднявшись до самой Луны,Затемнил на земле все земные дороги,И пожрал, словно змей, месяц ясный двурогий, —Дивный воин, ночной прекращая набегИ коня повернув, поскакал на ночлег.Так поспешно он скрылся под пологом ночи,Что за ним не поспели взирающих очи.И сказал Искендер, ему вслед поглядев:«С сердцем львиным, как видно, сей огненный лев».И, задумавшись, молвил затем Повелитель:«Кто ж он был, этот скрытый железом воитель?Если б смог я узреть этот спрятанный лик,Мною спрятанный клад перед ним бы возник.За народ в его длани я вижу поруку,И мою своей силой усилил он руку.Чем подобному льву я сумею воздать?Да сияет над смелым небес благодать!»
