Читать «Искандер-наме» онлайн - страница 40

РАССКАЗ О ХУДОЖНИКЕ МАНИ. ПРЕБЫВАНИЕ ИСКЕНДЕРА В КИТАЕ

Я слыхал, что из Рея в далекие дни Шел в Китай проповедовать дивный Мани. И немало людей из народов Китая Шло навстречу к нему и, Мани почитая, Схожий с влагою горный хрусталь на пути Положили они. Кто-то смог нанести Тонкой кистью рисунок волнистый, узорный На обманный родник, на хрусталь этот горный: Словно ветер слегка взволновал водоем И бегущие волны возникли на нем. Начертал он и много прибрежных растений, — Изумрудную вязь прихотливых сплетений. Ехал в жаркой пустыне Мани, не в тени. Было жаждой измучено сердце Мани. Снял, склонившись, он крышку с кувшинного горла, И кувшин его длань к светлой влаге простерла. Но ведь вовсе непрочны сосуды из глин: О сверкающий камень разбился кувшин. Догадался Мани, что обманом шутливым Был источник с живым серебристым отливом. Взял он кисть, как он брал эту кисть искони, И на твердой воде, обманувшей Мани, Написал он собаку издохшую. Надо ль Говорить, как была отвратительна падаль? В ней кишели несметные черви, и страх Вызывал у людей этот вздувшийся прах. Каждый путник расстался б с надеждою всякой Выпить воду: отпугнут он был бы собакой. И когда весь Китай этот понял урок, И о жаждущих скорбь, и насмешки упрек, То постиг он Мани с его силой искусства, И к Эржекгу благого исполнился чувства. Почему о Мани вновь слышна мне молва И к молве о Мани заманил я слова?

* * *

Царь с хаканом сдружились, дней множество сряду Предаваясь пиров беззаботных обряду. С каждым днем они были дружней и дружней, Люди славили мир этих радостных дней. Другу вымолвил царь: «Все растет в моей думе Пожеланье, — быть снова в покинутом Руме. Я хочу, если рок не откажет в пути, Из Китая в Юнан все стоянки пройти». Так в ответ было сказано: «Мир Искендеров,— Это мир не семи ли подлунных кишверов? Но стопа твоя всюду ль уже побыла? А ведь ты всем народам, всем царствам — кыбла. И куда бы ни шел, за твоим караваном Мы пойдем, государь, с препоясанным станом» Царь дивился хакана большому уму, И за верность его привязался к нему. От подарков, что слал повелитель Китая, Царский пир озарялся, как солнце блистая. И кольцо послушания в ухо продел Покоренный хакан. Обо всем он радел. И горела душа хана ханов прямая, Солнце жаркой любви до луны поднимая. Мог бы он помышлять о величье любом, Но все более он становился рабом. Если царь одаряет кого-либо саном, Должен тот пребывать с препоясанным станом. На какие ступени ты б ни был взнесен, Все же должен быть низким твой рабский поклон. Искендер для Китая стал тучею. Нужен Влажной тучи навес для рожденья жемчужин. Он шелками иранских и румских одежд, На которых Китай и не вскидывал вежд, Создал ханам Китая столь ценные клады, Что цари всего мира им были бы рады. Скатертями хосровов покрыл он весь Чин, На челе у китайцев не стало морщин. Уж твердили во многих краях тихомолком, Что лишь в Чине одел всех он блещущим шелком. Царь любил узкоглазых, их дружбой даря, И срослись они с ним, словно брови царя. И клялись они все, — сказ мой дружен с молвою, Лишь глазами царя да его головою.