Читать «Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»» онлайн - страница 57

Собственникам власти в таких странах видится единственный, исторически для них естественный и, как им кажется, надежный, но, увы, мнимый выход из этого противоречия: окончательное утверждение государственного монополизма на все виды собственности. Прежде всего это собственность на землю страны – на то, что в ней и на ней может обернуться и оборачивается энергией подневольного труда, расширенно воспроизводящего... все ту же иерархию власти чиновных собственников государственной машины.

Кстати, и у нас сегодня тоже заходила речь о государственной собственности. И чуть ли не как о социалистической, и опять-таки «по Марксу». Но этот Маркс по моей «классификации Марксов» – третий Маркс, ибо первый, в котором слиты два разных, но реально в нем живших, считал государственную собственность не отрицающей (сменяющей) собственность частную, а как раз до частной еще не дозревшей. Причем, что не менее важно: не дозревшей даже до той частной собственности, которая была характерна для исторических модификаций европейского феодализма. Ибо, в отличие от всех европейских форм феодализма с его внутренними потенциями интенсификации хозяйства (возможности бурного развития городских ремесел, торговли и их радикального преображения в индустрию), для азиатских деспотий характерно иное: в этнически и экономически разных их общностях царствует один тип безраздельного господства экстенсивного типа хозяйства .

А как же нам быть с первыми двумя Марксами? Об этом тоже говорилось сегодня. Но тут я вынужден обратиться к обсуждаемой книге Т.И. Ойзермана, предварительно сделав замечание, лишь внешне подобное упреку.

Теодор Ильич, отмечая у Маркса нередко резкие по форме и всегда направленные против реальных оппонентов афоризмы, не только не соглашается с таковыми, но и прямо признает их исторически и теоретически неверными. Не утопическими (об этом речь пойдет дальше), а теоретически ошибочными. Примеры приводить не буду – их много, и каждый читатель найдет их без труда. Но тут-то и проявляют себя оба разных Маркса, слитые безраздельно в одном жившем и живом.

Один из них: Маркс – юноша, Маркс – поэт романтик, Маркс – борец, не знающий снисхождения к слабостям людским, если речь идет о теоретический истине, о политических идеалах, о глубинном понимании текущих событий. Насмешка, если не прямое издевательство, убийственные эпитеты, стремление одной краткой формулой опрокинуть аргументы противника – все это живет в нем как его собственное alter ego. Тем более что диалектика противоречий и для молодого гегельянца, и для маститого автора «Капитала» требовала от него постоянного самовыражения в логических «перевертышах», всегда звучащих как афоризмы.