Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 206

Я так стремительно вскочил с ящика, на котором примостился было рядом с Лобани, что чуть не опрокинул стоявший рядом лоток с глиняными горшочками, в которых высажены были мои опытные травы.

— Кто… кто вам это сказал?

— Молотов, пане. Он и вам это скажет, если вы только включите радио.

Я бросился вон из теплицы, к дому. Руки дрожали, когда я поворачивал регулятор приемника. Мне все казалось, что лампы накаляются чересчур медленно. Обрывки музыки, голосов — и вдруг сквозь треск и шуршание издалека прорвалась, то усиливаясь, то затихая, спокойная и немного торжественная речь.

— Это, это! Не ищите дальше! Москва повторяет ее по нескольку раз, — сказал, хватая меня за руку, Лобани. Он и Ружана стояли рядом и напряженно, с какими-то просветленными лицами вслушивались в далекий голос Москвы…

Через несколько дней мне пришлось по делам службы выехать на Верховину. Там только и говорили о том, что Советская Армия послана Сталиным освобождать не только Галицию, но и наш край. Как всем хотелось верить этому!

Люди жили ожиданием.

В селах у Воловецкого, Ужанского, Ясиньского перевалов готовились к встрече. Уже были припрятаны у хозяек рушники под хлеб-соль, уже дворы снесли в укромное место по горсти муки для праздничных караваев. Уже тайком сговаривались лесорубы, железнодорожные рабочие, селяне не давать в случае чего хортиевцам взрывать мосты.

Но события шли своим чередом, и всем становилось ясно, что Советская Армия дойдет только до границ Венгрии.

На обратном пути я заехал к моему старому приятелю Федору Скрипке; он был угрюм и задумчив.

— Час еще не пришел, — сокрушался старик, — не пришел наш час! — И добавлял уже веселее: — Да и то добро, что близко будут. А, Иванку?

Мне пора было возвращаться в Ужгород, но я не уезжал, не мог уехать в такое время, и под предлогом сверки ведомостей задержался на лесосеке. Федор Скрипка предложил мне поселиться в его хате.

В одну из ночей меня разбудил чей-то тихий голос, который я не сразу узнал спросонья.

— Вставай, Иване!

Я быстро поднялся. В скупых предрассветных сумерках, плававших словно табачный дым по хате, маячил чей-то силуэт.

— Кто здесь?

— Я, Семен, — послышался ответ. — Пойдем, друже. Советские!

— Где?

— На границе встали.

Я стал быстро одеваться, от волнения не попадая в рукава.

— Ты уже видел их, Семен?

— Нет. Только вчера вечером встали… Штефаковой Олены хлопец прибежал сказать.

— Кто идет? — спросил я.

— Мы с тобой да вуйко Федор…

За порогом хаты нас обдало предрассветным горным холодком. Было тихо. Звезды меркли в синеющем небе. Студеницкое ущелье втягивало в себя длинную колышущуюся полосу тумана, и туман вползал в него неохотно, цепляясь за макушки нижнего леса.

Слышимость была поразительная. Дальний поток шумел так явственно, будто он бежал по камням рядом с тропой, по которой мы поднимались в гору.

До границы было километров восемь. Тропа вилась по увалам, забирая все выше и выше. Стоило подняться на вершину горы, как за ней возникала вторая, а за второй — третья, и казалось, что не будет конца этим синим, дремавшим вершинам.