Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 179

Почти двадцать лет правительство республики обещало Подкарпатской Руси эту записанную в конституции автономию, но всеми правдами и неправдами оттягивало выполнение своего обещания, опасаясь, что благодаря сильному влиянию коммунистической партии большинство мест в сейме окажется у коммунистов.

Теперь автономию требовал не народ, а Бродий, Фенцик, Волошин — люди, бывшие не на плохом счету в Берлине.

Вопрос об автономии был решен в течение нескольких дней, и она свалилась на нас, как гром с ясного неба.

В большом зале ужгородского отеля «Корона» собрали по этому торжественному случаю представителей интеллигенции.

По просьбе Куртинца пошел на это собрание и я, для того чтобы написать о нем отчет в газету «Карпатская правда».

В одной из боковых комнат, где собирались приглашенные, встретил меня пан превелебный Новак.

— Рад, сын мой, что вижу вас здесь в этот светлый, ниспосланный нам богом час. И надеюсь, что теперь и вы будете с нами.

— С кем же, отче? — спросил я.

— С теми, кто под десницей божьей будет созидать будущее нашего народа.

В шелковой, вкрадчиво шуршащей сутане, прямой, высокий, он вел меня через зал, ища глазами укромное место, где можно было бы присесть. Наконец он нашел его в дальнем углу и, опустившись в кресло, знаком пригласил меня сесть в другое, свободное, напротив себя.

— Я давно искал случая поговорить с вами, пане Белинец, — сказал Новак. — Я ценю ваши познания, ваше мужество, которое, увы, было направлено по ложному пути.

— Вот этого как раз я и не нахожу, отче, — ответил я сдержанно.

— Напрасно, — и мелкие морщинки на лице пана превелебного дрогнули. — Вы украинец, и ваше похвальное стремление служить людям должно обрести свое истинное русло.

— В чем же оно? — насторожился я.

— В служении нашей украинской нации.

— Я и до сих пор служил ей, отче, по мере своих, сил.

— Не ей, — раздраженно прервал меня Новак, — а тому, что пагубно разделяло нас, и тем, кто сеял вражду между нами, украинцами. Единение! Вот к чему ныне взывает наша святая кровь, и мой пастырский совет: не оставайтесь глухим к этому зову, пока еще не поздно. Терпимости божьей нет границ, но у людей она не безгранична… Вам пора зачеркнуть прошлое, пане Белинец. Грядет новый мессия, чтобы очистить землю от коммунистической скверны. Мы слышим уже его шаги, грозные, но благостные.

Я вспыхнул.

— Уж не для народа ли благостны шаги немецкого ефрейтора?

— Время для споров кончилось, пане Белинец, — нахмурился Новак. — Из добра к вашим близким, которые были ревностными моими прихожанами, из добра к вам…

Но он так и не досказал своей мысли, и без того ясной для меня.

В главном зале отеля началось собрание. На почетном месте, за столиками, восседали несколько министров новоиспеченного кабинета во главе с самим премьером, бывшим учителем пения, Андреем Бродием и несколько селян в постолах и домотканых куртках. Этих селян привел в отель «Корона» как представителей народа Казарик. Говорили, что он отыскал их перед самым собранием на вокзале среди ожидавших поезда пассажиров. Теперь селяне сидели рядом с министрами и напряженно слушали речь, которую держал перед притихшим залом Казарик.