Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 162
Матвей Григорьевич Тевелев
Мне не суждена была завидная судьба советского агронома, меня не ждали ни колхозные просторы, ни поддержка государства. Я был один на узкой тропе — агроном-одиночка. Но этой, пока единственной, тропой я решил идти во что бы то ни стало.
40
Их было двадцать. Двадцать селян из разных сел Верховины, молодые и старики, ставшие моими бескорыстными помощниками, или, как я их называл тогда в шутку, корреспондентами.
Я постучался к ним в хаты осенью, не очень веря в то, что они согласятся мне помочь. И, в сущности говоря, какое дело было этим людям, чей мозг сушила одна горькая дума о хлебе, до моих планов? Мало им своих забот? Для чего им брать на себя еще одну лишнюю: сеять для проб семена травосмесей, зерна пшеницы, а затем следить за их развитием на разных высотах?
Несколько раз я задавал себе такой вопрос, но все ж таки постучался к ним, потому что в глубине души верил в этих людей.
Одни знали меня по моим частым служебным приездам в лесничества, другие помнили еще с детства.
Первым, к кому я обратился, был Семен Рущак. Он попрежнему работал у Матлаха со своей дочкой Калинкой, и люди говорили, что Матлах не прогнал их после голодного похода только потому, что Семен был редкостный работник, на нем главным образом и держалась матлаховская первая ферма.
День был воскресный, и Рущака я застал дома. Мы давно не виделись, и оба были рады нашей встрече.
Семен торопился на ферму, я вызвался пойти с ним. Было еще светло, и жена его опасалась, как бы меня не заметил Матлах.
— Да, — говорил Семен, — он на тебя лютый, не дай боже, увидит! — Но нетерпеливое желание показать мне плоды своих трудов брало у Рущака верх над осторожностью. — Да ничего! — подмигнул он. — Мы не дорогой, а тропкой, через поток. Не отвык еще по жердочке переходить?
…На ферму мы добрались затемно. Скотники узнавали меня, подходили, здоровались.
— Смотрите же, Матлаху ни слова! — предупреждал их Семен.
— Сами, что ли, не понимаем! — обижались те.
Семен зажег фонарь и повел меня к коровнику. Но раньше чем войти, подозвал старика скотника и наказал ему:
— Если сам явится, смотрите, деду, не зевайте, а бегите сразу до нас.
— Добре, — крякнул дед, — я покараулю.
— Что, разве Матлах и ночью приезжает? — спросил я Семена.
— У него, черта, горячие уголья под задом. Носится!
Но как только мы переступили порог коровника, Матлах был забыт. Семен водил меня от стойла к стойлу, называя по кличке коров.
— Это Мица, Иванку, — говорил он. — Помнишь Мицу? А это уже дочка ее, ну, а здесь вот — всего лучше. — И голос Семена перешел на шепот. — Как ты советовал… я решил от того не отступать.
Семен поднял фонарь повыше, и в стойле, у которого мы очутились, я увидел корову серо-бурой масти.
— Наша! Карпатская!
— Ну да, наша! — подтвердил Семен и позвал: — Пчелка! — Пчелка, отворотив от кормушки тяжелую красивую голову, тихо замычала.
Мне вспомнилось, как я советовал Матлаху создать стадо из скота карпатской породы. Но Матлах об этом и слушать не хотел.
«Ведь если поработать над бурым скотом, — объяснял я, — он может стать не хуже, а, возможно, и лучше швицкого».