Читать «Горшок черного проса» онлайн - страница 78

«Жаль, что нет в живых деда Назара… — неожиданно подумал Филатов, сбавляя скорость перед деревянным мостиком, перекинутым через неширокую спокойную речушку, на обоих берегах которой засмотрелись в воду молодые тополя с лоснящейся веселой листвой. — Жаль, что не дожил. Надо бы ему было увидеть все, что есть сейчас. Очень бы надо…»

Филатов согласился бы многое отдать за это, потому что в свое время принял на веру дед Назар из села Ярцева его слова о будущей хорошей жизни. Правда, принял с чисто крестьянской философичностью: «Спасибо, мил человек, за светлые слова. Но сказать-то легко, а как будет на факте — вот что хотелось бы посмотреть». И не посмотрел — не успел. Сколько бы ему сейчас было? Лет за восемьдесят, наверное?.. Впрочем, тогда ему было примерно столько же, сколько сейчас Филатову. Да, пожалуй, столько же: пятьдесят с небольшим хвостиком… Много ли это? Во всяком случае, себя-то Филатов в старики пока еще не записывал! А вот Назар Селиверстович в сорок седьмом году, бородатый, сгорбленный, показался ему, демобилизованному по ранению двадцатипятилетнему лейтенанту-танкисту, слишком уж старым!..

Филатов миновал мост и прибавил скорость. Дорога теперь была ровной и хорошо укатанной. Шины шелестели по горячей щебенке, и слышно было, как нет-нет да и стукали снизу по дну кузова подхваченные протекторами колес мелкие камешки. Стрелка спидометра подбиралась к цифре шестьдесят. Слева и справа проплывали редкие деревца, посеревшие от дождей и ветров столбы электролинии, на заостренных верхушках которых сидели разомлевшие от жары вороны. Перед машиной как бы расступалась и снова смыкалась позади бескрайняя равнина под куполом голубого, с редкими облаками неба. Пятьдесят с лишним лет видит он эту вечную и каждый день по-новому прекрасную землю, а всякий раз, когда едет вот так, смотрит на нее, смотрит и не наглядится… Такой же когда-то ее видел дед Назар. И его дочь Настя. А ей-то, ровеснице Филатова, и вовсе надо было бы ходить еще по земле. От мыслей этих ему стало немного не по себе. С тех пор как он впервые услышал о ее смерти, а умерла Настя вскоре после своего отца, у Филатова словно камень в груди засел. В делах, в заботах, в круговерти обкомовской жизни эта боль, тревожащая душу, неведомая ни жене, ни теперь уже взрослым детям — никому, кроме него самого, — порою стихала, порою вспыхивала с новой силой, особенно когда он бывал один вот в таких поездках…