Читать «Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1» онлайн - страница 202

Литературный дебют Лукача состоялся в 1902 года в роли театрального критика. Вскоре, не удовлетворившись импрессионистическим стилем своих ранних эссе, будущий философ на три года перестал писать для прессы, обратившись к более углубленному изучению мировой культуры. Эти штудии через несколько лет принесли свои плоды. Изданный на двух языках сборник эссе «Душа и формы» (1910), вызвавший немалый резонанс и в Германии, был, по отзыву одного из рецензентов, насквозь пронизан «трагическим отчаянием современной души, стремящейся к цели, содержание которой потеряно».

Болезненно переживая отсутствие в Венгрии глубокой и самостоятельной национальной философской традиции, Лукач, получивший на родине диплом юриста, изучал философию в германских университетах. В среде немецких интеллектуалов он пытался найти убежище от удушливой духовной атмосферы современной Венгрии. В ранних работах Лукача преломился духовный опыт многих школ и направлений от немецкой классической философии через Шопенгауэра и Кьеркегора до современного неокантианства. Из современников наибольшее воздействие на него оказали двое – представитель «философии жизни», известный также как историк культуры, Георг Зиммель и классик неокантианской социологии Макс Вебер. У них обоих Лукач учился в Берлине, в Грге. Но наряду с европейской философской традицией духовный мир молодого Лукача питал и другой источник – литература и искусство разных времен и народов. В эссеистике 1900-х годов глубоко волновавшие Лукача «вечные», экзистенциальные философские проблемы (в частности, проблема отчуждения) осмыслялись по преимуществу на материале художественной литературы от Л. Стерна и Новалиса до современных ему авторов. Дьёрдь Лукач начал свой путь в философии в годы, когда Европа жила ожиданием глубоких потрясений, смертельно угрожавших завоеваниям культуры. Эсхатологические предчувствия, пронизывавшие духовную атмосферу предвоенного времени и нашедшие многообразное выражение в европейской культуре тех лет, отразились и в раннем творчестве венгерского мыслителя. В своем неприятии венгерской отсталости, полуфеодальных экономических устоев и несовершенной политической системы страны молодой Лукач сходился с ведущими мыслителями радикального направления (О. Яси и др.). Но в отличие от большинства своих современников он не склонен был идеализировать западные модели демократии и совершенно не питал иллюзий в отношении вестернизации Венгрии как основного средства разрешения социальных противоречий. Ему мало импонировала и модная среди венгерских прогрессистов начала века философия спенсеровского позитивизма с ее унылым рационализмом, плоским прагматизмом. Трагическое мировосприятие молодого Лукача определялось настроениями безысходности, а глубокая духовная неудовлетворенность философией позитивизма стимулировала метафизические искания, в которых и застал его в Гейдельберге август 1914-го.