Читать «...начинают и проигрывают» онлайн - страница 30

С чего я начал свою самостоятельную жизнь оперуполномоченного? А вот с чего. Разобрал и почистил невозможно грязный наган. Не оружие — печальное зрелище. К нему не прикасались, наверное, со дня выпуска с завода.

Сел для удобства прямо на письменный стол, разобранный пистолет на тряпочке рядом разложил — драю. И в самый ответственный момент начала сборки раздается стук в дверь:

— Можно?

Соскочил со стола, справил гимнастерку — мгновенное дело.

— Пожалуйста!

Входит, сразу заполнив весь мой просторный кабинет, дородная старуха в черной шляпе с полями и рыжей лисой вокруг шеи. Облезлая, с проплешинами, но все-таки лиса!

— Мне нужен оперативный уполномоченный товарищ Клепиков.

— Я Клепиков.

Ага! Значит, Фрол Моисеевич ее ко мне послал. И тает, тает сердце от великой признательности моему благодетелю. Мог ведь сам заняться — а все-таки ко мне послал. Знал: жду! Какой все-таки чуткий человек.

Итак, первое самостоятельное дело…

Усадил я старуху с лисой, вытащил бумагу — не обойную, а свой собственный командирский блокнот, еще с фронта, вынул карандаш, жду. Что у нее? Ограбление? Бандитский налет? А может, убийство, как у Арвида? Скажем, сестру задушила из-за этой самой лисы. А что — вполне!

И вот она произносит:

— Пух!

Я сообразил не сразу. Сначала мне показалось, что она хочет рассказать какую-то сложную историю со стрельбой и жертвами и начинает, хоть не совсем внятно, зато образно: «Пух!» В смысле — стрельба.

Но старуха тут же разбила вдребезги все мои кровожадные иллюзии.

— Пух!— повторила она.— Эта дрянь пух у меня ворует из перины.

— Что за ерунда!— опрометчиво вымолвил я.

Старуха оскорбилась, выпрямилась с достоинством.

— Ах, ерунда/ Считаете, ерунда? А знаете, сколько стоит пух на базаре? Попробуйте подушку купить. Семь сот рублей, самое малое, если еще найдете, Хорошенькая ерунда!… Вот я тут официальное заявление написала, прошу ее арестовать.

И вытащила откуда-то из-под лисы целую бумажную простыню, исписанную крупным размашистым почерком. Фрол Моисеевич упал бы в обморок, если бы увидел такое количество испорченной бумаги. Впрочем, оборотная сторона осталась чистой.

Проклиная втихомолку и Фрола Моисеевича, всучившего мне эту гнилую «семечку», и проклятую пух-старуху, я стал читать заявление. Целый детективный роман с тайной слежкой, подозрениями и версиями. Положительный герой — мадам Барковская, сидящая против меня. Отрицательный — ее соседка по комнате, учительница из Ленинграда, прикидывающаяся инвалидом, а на самом деле специально испортившая себе сердце, чтобы время от времени, ссылаясь на приступ, оставаться дома и в отсутствие мадам Барковской распарывать перину, принадлежащую последней, вытаскивать оттуда по горстке пушинок — когда понемногу, заметить труднее, у злодейки-учительницы все продумано!— и зашивать вновь.

Интереснейшее дело! Дождался…

— Посидите здесь.— Я озлобленно смотрел в немигающие желтые лисьи глаза,— Нужно посоветоваться с товарищами.

Старуха с достоинством кивнула, милостиво разрешая мне удалиться.