Читать «...начинают и проигрывают» онлайн - страница 134

Толкнулся с досады в нашу каюту.

Что, открыто?… Удивительно!

Повернул выключатель. Кимка лежит на маминой койке, одетый, даже в шапке. Поднял голову: глаза красные, опухшие — плакал.

— Выдаешь ты!

Чтобы Кимка плакал! При мне это впервые.

— Фронт…— И всхлипнул.

— Ну?

— Забрали…

— Кто забрал? Говори же толком!

— Из милиции. Приехали на коняшке и забрали.

Фу ты! Я уже подумал — утащили у него Фронта.

Мало ли… Скажем, на мясо. Не все ведь брезгают…

— Ты же сам хотел.

— Хотел…

— Так что теперь реветь?— Я похлопал его по худеньким плечам.— Фронту там хорошо будет.

— Все равно жалко.

В воскресенье сбегаешь к нему в гости. Хочешь, вместе пойдем?

- Нельзя!… Они сказали, он меня забыть должен, совсем забыть.— Кимка приподнялся на локтях.— Как думаешь, забудет? Если через год встретит -узнает? Или кинется на меня, как будто я ему ну совсем-совсем чужой?

— Спрашиваешь! Конечно, узнает,— утешил я его.

— И через два?

— Хоть через десять! У собак первые хозяева, как

первая любовь.

Кимка хихикнул, чуть оживился, но через минуту снова скис, повалился лицом в подушку.

У каждого свое горе…

— Ким, где Арвид?

— На междугородной,— забубнил он, не отрывая голозы от подушки.— Из госпиталя приходили, ему телеграмма - с Москвой говорить.

Я подался на почтамт. Там, на переговорной, вокзал в миниатюре. Люди приходят с едой, даже с подушками - линии перегружены, разговора иной раз целые сутки ждать.

Порыскал глазами — Арвид в кабине. Смотрит прямо на меня, но явно не видит. Лицо такое счастливое, словно его в Кремль вызывают для вручения высшей правительственной награды.

Закончил говорить, положил бережно трубку, вышел из кабины.

— Арвид!— окликнул его.

Он ко мне. Обнял.

- Виктор! Она жива! Жива!

— Кто?— У меня хрустнули кости-вот медведь!

— Вера. Жена моя.

— Жена? У тебя жена? Вот так номер! Ты же ничего никогда не говорил.

— Ты не спрашивал… И не мог я ничего сказать. Сам не знал, есть она или нет. Больше года ничего не знал. Ни писем, ни вестей. Она на той стороне была. В Латвии, в партизанском отряде. А сейчас в Москве. Это я с ней сейчас по телефону, понимаешь, с ней!…

Арвид говорил, говорил, энергично жестикулируя, не давая вставить мне даже слово.

Но когда мы подошли к бывшему купеческому двухэтажному особняку в тихом переулке, с часовым у подъезда, он вдруг умолк. Как будто словесный поток, неожиданно возникший, так же, разом, и иссяк. Опять сосредоточенный, сдержанный, холодноватый — только светлые глаза необычно сияют.

В кабинете Глеба Максимовича дымовая завеса — это при открытой-то форточке! Блюдце, заменяющее пепельницу, топорщится во все стороны окурками; здесь курят по-солидному — папиросы. Собралось, кроме нас, чело-веч семь-восемь.

— Ну, теперь, кажись, все в сборе,— Глеб Максимович безуспешно попробовал разогнать рукой дым.— Это наши новые товарищи Ванаг и Клепиков.

Ага!— не прропустил я без внимания его слова. Не сотрудники угрозыска, не временно прикомандидированные — наши новые товарищи. Просто так сказано, без всякого значения, или же с умыслом? Ведь упоминал он как-то, что у них не хватает работников…