Читать «Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века» онлайн - страница 193

На большинство вопросов она отвечает: «не знаю», «не скажу», протоколы подписывать отказывается.

Пятиминутный перерыв, ей разрешают напиться из графина с застоялой водой. Охранники вводят в кабинет независимо держащегося иностранца в отлично сшитом костюме. Их сажают в кресла напротив друг друга, спрашивают поочередно: «Знакомы?»

Она машет отрицательно головой, иностранец морщится: «Что за фантазии, господа! Прекратите, пожалуйста, эту комедию! Не впутывайте в ваши делишки британскую корону!»

Из книги воспоминаний британского дипломата Роберта Брюса Локкарта «История изнутри»:

«Она была одета в черное. Черные волосы, черные глаза, обведенные черными кругами. Бесцветное лицо с ярко выраженными еврейскими чертами было непривлекательно. Ей могло быть от 20 до 35 лет. Несомненно, большевики надеялись, что она подаст мне какой-либо знак. Спокойствие ее было неестественно. Она подошла к окну и стала глядеть в него».

Протокол пятого допроса:

«31 августа, 2 часа 25 минут утра.

В 1906 году я была арестована в Киеве по делу о взрыве. Тогда сидела как анархистка. Взрыв произошел от бомбы и я была ранена. Бомбу я имела для террористического акта. Судилась я военно-полевым судом в Киеве, была приговорена к вечной каторге. Сидела в Мальцевской каторжной тюрьме, а потом в Акатуе. После революции была освобождена и приехала в Читу. Потом в апреле приехала в Москву. В Москве я оставалась у знакомой каторжанки Пигит, с которой вместе приехала из Читы, и остановилась на Большой Садовой, дом 10, кв. 5. Прожила там месяц, а потом поехала в Евпаторию, санаторию для политических амнистированных. В санатории я пробыла два месяца, а потом поехала в Харьков на операцию. После поехала в Симферополь и прожила там до февраля 1918 года. В Акатуе я сидела вместе со Спиридоновой. В тюрьме мои взгляды оформились, я сделалась из анархистки социалисткой-революционеркой. Там же я сидела с Биценко, Терентьевой и многими другими. В своих взглядах я изменилась, потому что попала в анархисты очень молодою. Октябрьская революция застала меня в Харькове, в больнице. Этой революцией я была недовольна — встретила ее отрицательно. Я стояла за Учредительное собрание и сейчас стою за это. По течению эсеровской партии я больше примыкаю к Чернову. Мои родители в Америке, они уехали в 1911 году. Имею четырех братьев и трех сестер. Все они рабочие. Отец мой — еврейский учитель. Воспитание я получила домашнее. Занималась в Симферополе как заведующая курсами по подготовке работников в волостные земства. Жалованья я получала на всем готовом 150 рублей в месяц. Самарское правительство принимаю всецело и стою за союз с союзниками против Германии. Стреляла в Ленина я. Решилась на этот шаг еще в феврале. Эта мысль у меня созрела в Симферополе, и с тех пор я начала подготавливаться к этому шагу.

Допрашивал Я. Петерс».

Новый допрос.

«Который по счету? Какое нынче число?»

Ночь за окном, устала смертельно. Расплакалась после бесплодного спора с Петерсом, убеждавшего ее, что совершенный ею акт — немыслимое, тягчайшее преступление.