Читать «СССР – страна, которую придумал Гайдар» онлайн - страница 14

Можно, конечно, сказать, что Гайдар таким образом оправдывает абсолютно фашистскую по духу страну. Но в том-то и дело, что она не фашистская. Она построена, с самого начала замешана на очень сильном, очень мощном антифашистском посыле, посыле, конечно, модернистском по своей сути: на этой жажде будущего, тогда как фашизм опирается в основном на архаику. Самый страшный враг у Гайдара – именно фашист. Именно фашистом зовут Саньку в «Голубой чашке» за то, что он немецкую девочку Берту обозвал жидовкой, и посмотрите, как все на него тут же окрысились. Окрысились так, что несчастная Светлана даже решила его защитить, сказала: «Папа, может быть, он не фашист? Может быть, он просто дурак?» Примерно с таким же чувством смотрю я сегодня на большинство российских националистов, потому что – ну подойди к ним по-человечески, дай им огурец, как здесь, и, может быть, что-то и спасется. И, кстати говоря, со многими из них мне бывает интереснее разговаривать, чем с друзьями из либерального лагеря, для которых я уже однозначный гулаговец, ренегат и только что не чоновец.

Так вот самое интересное в Гайдаре, в его антифашизме, в этом чувстве, что ты живешь в самой правильной стране, – это именно мифологическая, детская, добрая, суровая, внезапная ласка, которая очень в его прозе сильна, поэтому его так любили одинокие дети. Зоя Космодемьянская тоже была одиноким ребенком: ее из класса в класс переводили с трудом, из школы в школу гоняли и терпеть не могли. Как написала ей одна подруга по окончании 10-го класса: «Зоечка, ты слишком требовательно относишься к людям». И действительно, слишком требовательно. Гайдар – писатель для одиноких детей. Одиноких потому, что в забавах сверстников, забавах циничных и грязноватых, они участия принимать не могут, они не квакинцы – вот в чем вся проблема. Настоящий-то ребенок – это Квакин. У него все хорошо, ему прекрасно со своей бандой. Гайдар – писатель для тех детей, для кого единственная защита – вот эта большая и добрая страна, которая не даст совершиться несправедливости. И неважно, что в действительности эта страна была другой. Важно, что он сумел создать такой ее образ, в котором хорошо было жить и не так страшно умирать.

Напоследок вот что я бы хотел сказать о позднем Гайдаре, прежде всего, конечно, о «Тимуре и его команде». «Тимур и его команда» или, как первоначально эта вещь называлась, «Дункан и его команда» – это не очень удачная попытка Гайдара вернуться к раннему себе. Я думаю, что он взрослел вместе со своей прозой, я думаю, что он пытался с помощью детских своих сочинений, прежде всего, с помощью «Судьбы барабанщика», каким-то образом адаптировать ребенка ко взрослому миру, и, безусловно, в отдаленной перспективе он за взрослую прозу взялся бы. Конечно, то, что он писал о войне, его предсмертные очерки, опубликованные в «Красной Звезде», его планы, его «Клятва Тимура» – это уже литература юношеская, и, доживи он, в 1950-1960-е годы Гайдар, конечно, стал бы взрослым писателем, говорящим настоящую правду о Гражданской войне, прикасающимся к собственным тайнам и травмам, и так далее. Но «Тимур и его команда» – это уже сочинение, написанное на грани перехода к прозе юношеской на базе ранних его вещей. «В дни поражений и побед», «Бумбараш», который весь еще очень под Гоголя стилизован, «Угловой дом» и так далее. Это, – как правильно совершенно восприняла Советская власть, на эту повесть обрушившаяся, – попытка создать романтическую альтернативу страшно заформализованному пионерству.