Читать «Я, депортированный гомосексуалист...» онлайн - страница 68

Среди присутствовавших на такой церемонии в Безансоне были и скандировавшие: «В печь этих пидарасов! Открыть печи снова, бросить их туда!» Они растоптали венок в честь депортированных геев, что вызвало возмущение многих важных чинов. А парижский памятник депортации у собора Нотр-Дам, на верхушке острова Сите, был по просьбе преподобного отца Рике окружен железной решеткой во избежание таких нежелательных выражений эмоций. Делегация гомосексуалов была допущена для возложения своего венка только после «официальной» церемонии. В Лилле в 1992 году вице-президента региона Норд-Па-де-Кале, который нес венок в честь депортированных геев, полиция три раза подряд оттесняла назад.

Идея увековечить память о депортации гомосексуалов нацистами приобрела конкретные очертания лишь недавно, в виде мемориальных табличек или специально установленных монументов. Сделали свое дело и помощь муниципальных властей, и призывы снизу, но все это произошло далеко от Франции. В Болонье, Франкфурте, Ла-Э, даже в Сиднее, на центральных площадях, прямо перед «официальным» памятником, теперь есть место, напоминающее и об этом нацистском варварстве. Мемориальная доска есть и в Маутхаузене, она поставлена там по инициативе группы венских гей-активистов. В Амстердаме треугольник из розового мрамора, один угол которого указывает на дом Анны Франк, шпалерами опускается прямо в центральный городской канал. И я могу представить, что в один прекрасный день такой мемориал откроют и где-нибудь во Франции.

В июле 1990-го мэр Мюлуза Жан-Мари Бокель направил письменный запрос в Национальную Ассамблею государственному секретарю по делам ветеранов и жертв войны Андре Мерику с призывом официально признать депортацию нацистами гомосексуалов, «о которой история несправедливо забыла». Ответ появился спустя полтора месяца в «Журналь оффисьель»: «Гомосексуалы, бывшие жертвы депортации, как и все остальные депортированные, по праву могут рассчитывать на возмещение ущерба... Ничто не препятствует тому, чтобы гомосексуал получил статус депортированного или интернированного по политическим мотивам, если он отвечает условиям, изложенным в статьях Л. 286 и нижеследующих соответствующего кодекса».

И тут вроде бы вся моя проблема заключалась в хождениях по разным инстанциям. Но все оказалось безрезультатным. Ибо как по прошествии пятидесяти лет собрать все факты, требуемые «статьей Л. 286 и нижеследующими», как это делалось для других депортированных тотчас после Освобождения? Только через два года я получил из Министерства юстиции документ, подтверждавший мой перевод из тюрьмы Мюлуза в лагерь Ширмека. Но этого им оказалось недостаточно.