Читать «Я, депортированный гомосексуалист...» онлайн - страница 5

Хорошие оценки по богословию вполне сочетались и с моей верой, и с той благочестивой средой, которая меня окружала. Выходя к обеду, мы всегда произносили благодарственную молитву и по окончании трапезы молились тоже. Неукоснительно соблюдался и ритуал вечерней молитвы. В дни католических праздников наши трапезы охотно разделяли священник и миссионер. По утрам я вставал раньше одноклассников, чтобы успеть до начала занятий посетить мессу — это давало мне право на снисхождение преподавателей.

Но, в отличие от братьев, я никогда не хотел быть мальчиком в хоре. Я любил саму церемонию. Обряд и связанные с ним волнения развивали мое поэтическое воображение. Впрочем, и озорству это не мешало: хорошо помню, как я, малыш, с сестрой подглядывал в замочную скважину за нашей тетушкой, монахиней из Швейцарии, наезжавшей к нам раз в год, чтобы узнать, что она прячет под вуалью. Мы с энтузиазмом доложили матушке, что сестра Серафика скрывает очень красивые длинные волосы. Излишне добавлять, что наградой за бесстыдство была строгая взбучка.

Можно ли после этого удивляться, что первые гомосексуальные порывы произошли у меня во время мессы, среди хоров, свечей и ладана, в мгновения духовного подъема и религиозного воодушевления?

Говоря по правде, впервые меня взволновал мальчик не тогда, а еще раньше. Однажды летом, за несколько лет до этого, когда отец уехал лечиться и взял с собой только меня, мы с сыном директора, моим одногодком, рассеивали скуку, возводя в глубине парка, окружавшего пансион, хижину из веток и листвы. За нами строго следили, а там нам нравилось прятаться. Ничего другого я припомнить не могу, но теперь, по прошествии лет, точно знаю, что именно там сделал первый шаг к будущей гомосексуальности.

Еще помню, мне было лет двенадцать или тринадцать, и однажды в Дьеппе я был сильно взволнован, даже чрезвычайно возбужден, зрелищем обнаженных юношей, игравших на пляже. Братья не следили за мной, их, конечно, занимали поиски летних любовных интрижек.

Не означает ли это с полной ясностью, что уже тогда я тянулся к мужчинам? Когда я понял, что я гей? Без сомнения, в один из таких или подобных, но позабытых мною эпизодов жизни. Еще будучи юношей, я осознавал, что это воздвигает стену между мной и близкими людьми. Мне было уже пятнадцать, и я спрашивал себя: как с этим жить, как такими становятся? Я жаждал ответа и был к нему готов.

Меня преследовало искушение рассказать обо всем исповеднику. Но смелые откровения доставили мне лишь страдания. После признания в обыкновенной мастурбации священник отказался дать мне отпущение грехов. Потом меня ночи напролет преследовали адские видения и стыд греха. А он, сам возбуждаясь от моих отроческих комплексов, все продолжал дознание, естественным образом дойдя и до вопроса о гомосексуальных желаниях. В самых интимных уголках моей души он копался с бесстыдным вуайеризмом снимающей камеры. Полные провокационного смысла, его вопросы воспламеняли воображение или растравляли тоску. Ты сделал вот это? А то хотел сделать? С кем? Как? Где? Когда? Сколько раз? Ты испытывал удовольствие или стыд? После таких истязаний я уходил убежденным, что я настоящее чудовище.