Читать «Я, депортированный гомосексуалист...» онлайн - страница 4

Во время обедов семья неизменно распределялась по трем столам: мужчины располагались за столом в центре комнаты, за которым отец сидел рядом с братом, обладавшим привилегией наследника. Затем шло место управляющего, и так далее, до простой прислуги, сидевшей с края стола. Мама священнодействовала за столом для женщин, вместе со всеми служившими у нас кондитершами. Тетя по материнской линии руководила беспокойным столиком для самых маленьких, прибегая к помощи кухарки.

Когда наступал вечер, дом уже меньше походил на улей, дневное оживление стихало. Вся семья могла собраться за одним столом. Как днем, так и вечером, говорил и задавал вопросы только отец. Мы хранили молчание. Не вследствие запретов — но только в знак подчеркнутого всеобщего почтения. Кстати, я никогда не слышал, чтобы мать возражала отцу в чьем-либо присутствии. Да и он, со своей стороны, никогда не повышал голоса.

Когда вокруг не было взрослых, братьям нравилось набивать себе цену, прихвастнуть рассказами об интрижках и мелком флирте. Но нечего было и думать вынести подобные темы за пределы спален — все это тут же строго пресекалось. На возбуждение и вообще на все сексуальные темы, как и на многие другие жизненно важные, был наложен строгий обет молчания. И секреты хранились очень тщательно.

Например, моя младшая сестренка, моложе меня на пять лет, на поверку не оказалась мне родной. Я узнал об этом, только когда мне уже исполнилось одиннадцать. Я был так счастлив, что эта малышка с нами, мальчиками, но замечал, что отец оказывает ей особенное внимание. Ее мать, сестра отца, умерла в 1928-м от родильной горячки, закончившейся внутренним кровоизлиянием, которое тогда не умели лечить. Отец предложил убитому горем зятю воспитать малышку, едва появившуюся на свет, живую память о сестре, вместе со своими детьми. Ее отец согласился на это. Много позже он женился снова и народил других детей. Но в завещании не забыл эту девочку, дитя первой брачной ночи.

И вот однажды, когда мы ожидали, пока мама вызовет нас, одного за другим, в свой кабинет для ежемесячного просмотра дневников, я заметил, что на дневнике сестры проставлена другая, не наша фамилия. После того как мама привычно пожурила меня за плохие оценки и похвалила за успевание по поэзии и богословию, она спросила, что меня так обеспокоило. Я рассказал о своем недоумении, и мать бесхитростно объяснила мне все. Так я наконец узнал правду. Жозефина, которую все называли Фифиной, не могла больше оставаться мне младшей сестрой. Она продолжила обучение в коллеже Жанны д'Арк и выросла хорошенькой, с прекрасными локонами, обрамлявшими тонкое лицо. Мне же оставалось только спрашивать себя, какие еще тайны скрывались в нашей семье.