Читать «Письма любви» онлайн - страница 98
Мария Нуровская
— Это обязательно? — жалобным голосом спрашивал ты. — Ты ведь знаешь, костюм сковывает мою душу.
— Но ты же не пойдешь под венец во фланелевой рубашке? — Я была немилосердна.
— Хотелось бы, — отбрыкивался ты.
Бабка Калиновская тоже нарядилась: платье с фалдами, к нему белый воротничок и манжеты. Только туфли были изношенные и такие же изуродованные, как ее ноги.
С самого утра у меня был комок в горле. А когда мы стояли на коленях перед алтарем, то я почувствовала себя настолько счастливой, что сразу появился страх. Виной тому были моя еврейская натура и убеждение, что за каждую хорошую минуту нужно платить. Потом мы фотографировались на фоне макового поля. Цветы были высокие, почти до колен. Я держала в руках свой свадебный букет из маленьких белых розочек.
— Кристина, — сказал Михал, — молодые пары в Советском Союзе кладут свои цветы у мавзолея Ленина, значит, вам остается Поронин.
— А тут как раз есть кладбище русских, — ввязалась в разговор бабка Калиновская, которая случайно услышала, что сказал Михал.
Хорошая была идея с этим домом на Мазурах. Какое-то время мы безуспешно искали дом, и сельский староста в Войнове показал нам большую избу за деревней над озером. От шоссе туда вела полевая дорога, но на одном участке ее перерезали корни старого дуба, не давая подъехать к месту. Мы с Михалом вышли и постарались подтолкнуть машину (тогда у нас уже был «фиат-125»), но ничего не получилось. Решили спуститься в ров и «взять хитростью» корни, другими словами, объехать. Однако на этот раз «фиат» застрял основательно. Оставив его, мы пошли пешком. Дом был старый, как и его хозяйка. Уже издалека он пугал черными дырами в черепице, замшелым и завалившимся забором.
На крыльцо вышла сгорбленная старушка с косичкой, похожей на мышиный хвостик, обернутой вокруг головы. Морщины и борозды на лице почти скрывали глаза, похожие на синие жемчужины. Она была глуховата и долго не могла понять, о чем идет речь. Написать ей о наших намерениях тоже было нельзя, потому что у нее не было очков, а скорее всего, старушка и читать-то не умела. В конце концов мы отказались от этой идеи. Сами осмотрели дом и вокруг него.
— Картина нищеты и печали, — изрек Михал.
— Но как прекрасно крутом, посмотрите, — вставила я свое веское слово.
— Действительно красиво, — поддержал ты меня.
Мы вернулись в деревню. Староста дал нам лошадь, чтобы вытащить машину, а потом вместе с нами направился к старушке в качестве переводчика. Жестами он объяснил ей, что мы хотим купить дом. Она обрадовалась.
— А вам будет где жить? — спросил ты.
— Пойдет к старшему сыну в другую деревню, — ответил за нее староста.
Мы подписали договор купли-продажи и вернулись в Варшаву. Ты по очереди с Михалом ездил в деревню проверять работу строителей. Снаружи мы решили оставить интерьер старого дома, а внутри — все переделать. Внизу камин, лестница наверх, где хватало места на три небольшие комнатки — все из дерева. Бабка Калиновская на время работ перешла в сарай, а к сыну собиралась перебраться зимой. Но когда мы приехали на Рождество, то застали ее в кухне. Она притащила туда из сарая старый матрас из сена и какое-то одеяло. Мы спросила ее, как и староста, жестами, что с переездом к сыну.