Читать «Перевал Миллера» онлайн - страница 5

От оклика моего Федор запоздало дрогнул и моментально вернулся в свой обычный вид.

— Слушаю, Антон Валерьянович, — сказал он, глядя мне в лицо с прежней служебной многозначительностью.

Наверное, на какое-то мгновенье я застыл — три четверти секунды, не длиннее. Я опешил. Федор был другим. Я был готов поклясться! Был другим. «Маски долой!» — вдруг пронеслась в мозгу моем раздражающе знакомая фраза, но я никак не мог вспомнить, откуда же!.. И навязчиво завспоминал было. Но тут же оборвал себя: не время. И это тоже все в течение секунды.

— Федор… ты остаешься за меня здесь, пока я буду наверху поселять господ… — заговорил я, прогоняя озадаченность; откашлялся, и голос мой зазвучал деловито. — Позови Анну; она где-то тут, на первом этаже. Позови ее сюда! Я подожду пока.

Но тут Анна объявилась сама, не успел Федор углубиться в коридор: оказалось, что она убиралась в ближнем номере. Анна была мордастая молодуха, не столько толстая, сколько бесформенная: тумбочка такая. Она постоянно шмыгала носом, вытиралась рукавом, что-то жевала, и неистребимо пахло от нее луком.

— Так, — сказал я. — Анна, ты со мной сейчас, в девятнадцатый номер… Федор, остаешься за главного. Мест нет — повесь табличку на дверь. Если кто меня по телефону — я занят, поселяю гостей. Ясно?.. Прошу, господа!

Впрочем, господ не надо было просить. Они повернулись налево и все тем же барским шагом, не оборачиваясь, двинулись вверх по широкой лестнице, так что мне, выбравшись из-за конторки, пришлось поднажать, настигая их. За мной, шмыгая и стараясь не чавкать, поплелась Анна. Мой взгляд упал на обувь приезжих, и я снова морально покалечился.

Башмаки на мне были разношенные и удобные, ноге привычно и легко, поэтому я их жаловал. Но тут от неловкости и стыда у меня аж ноги скрючились в них, в башмаках этих, являвших теперь в моих глазах яркий образец застарелого уродства! Я робко глянул снизу вверх на уверенно ступающих по лестнице Боярышникова и Ропшина. На их осанистые прямые спины и щегольски подстриженные затылки. Я уловил тонкий запах незнакомого дорогого одеколона — и тоскливая зависть придавила плечи.

Это было совсем не то, что ощущалось мной, когда я представлял Нестерова в Париже. Та зависть была простецкая, простодушная: позавидовал и тут же позабыл. А это нет, это другое, это было тягуче болезненно, вроде того, как сорвал болячку с незатянувшейся ранки. Так вроде знаешь, что есть люди из недоступных тебе сфер — но, не встречая их, живешь не тужишь… А тут вдруг встретил — и какой жестокий разрыв между ними и тобой! Как трудно пережить это воочию! Для них пустяк: провинциальная второсортная гостиница, нелепо-услужливый портье в дурацких башмаках… Посмеяться и забыть, забыть на второй же день после возвращения в свой петербургский мир, который для меня замкнут навсегда… Навсегда! Какое слово… Какое больное прикосновение!.. Я поник. Нет, черт возьми, лучше б они не появлялись, лучше не приезжали, не травили душу!..

Терзая себя такими мыслями, я опомнился тогда только, когда поднялись на маленькую площадку третьего этажа. Тут я завибрировал было, что тесное получердачное помещение угнетающе подействует на гостей, но ничего подобного… Со словами: «Позвольте… позвольте, господа!» — я деликатно протиснулся к двери, открыл ее и отпрянул к лестнице.