Читать «Блондин на коротком поводке» онлайн - страница 108

Лучше бы я этого не делала.

Потому что более страшного лица мне не приходилось видеть в своей жизни.

Мой посетитель до самых глаз зарос густой черной бородой. Точнее, до одного глаза, потому что на месте второго чернела страшная глубокая яма, казалось, позволявшая заглянуть прямо в его мозг. Смуглое, почти черное лицо его с той, слепой стороны было рассечено кривым, неровным шрамом, проходившим через пустую глазницу. Большой, неестественно красный рот, кривясь в недоброй, издевательской ухмылке, выглядывал из черных зарослей бороды, как хищный зверь из густого кустарника.

— Ну чэго, карасавица, — с грубым гортанным выговором произнес незваный гость, — нэ пондравился тэбе Ибрагим? Ничэго, карасавица, сытэрпится — сылюбится! — И он громко, грубо захохотал, видимо, страшно довольный своей шуткой.

В руке Ибрагим держал плоский металлический чемоданчик, и этот кейс почему-то словно магнит притягивал мой взгляд. Притягивал и одновременно пугал.

И так же, как чемоданчик, пугали меня руки Ибрагима — длинные, как у обезьяны, едва ли не достающие до пола, с огромными волосатыми кистями и постоянно шевелящимися, словно живущими своей собственной жизнью пальцами…

Ибрагим перехватил мой взгляд и снова издевательски усмехнулся:

— Интэрэсуешься? Правильно интэрэсуешься! У Ибрагима хороший чэмодан, отличный чэмодан! Всякий, кто разыговаривать нэ хочэт, — с этот чэмодан позынакомится — и заговорит! Нэ то что заговорит — как птица запоет! И ты, карасавица, нэпременно запоешь!

Ибрагим сел на один из двух принесенных стульев. Если в первый момент я наивно вообразила, что второй стул предназначен для меня, то я ошиблась: на второй стул этот чернобородый монстр заботливо положил свой заветный чемоданчик.

Затем он открыл его.

Если мне стало страшно при виде самого Ибрагима, то я просто не знаю, как назвать то, что я почувствовала, увидев содержимое его чемодана.

Там лежали инструменты для причинения боли, инструменты для уничтожения в человеке всего человеческого, для медленного, постепенного и неотвратимого убийства.

Ножи и скальпели, щипцы и крючки, пилы и кусачки — все, чем можно разрывать, терзать и калечить слабую плоть, неспособную перенести и сотой части страданий, которые готовил для меня этот дьявол в человеческом облике.

Я почувствовала, что мое тело начала бить крупная, неудержимая, мучительная дрожь.

Ибрагим оценивающе посмотрел на меня, потом перевел взгляд на свои инструменты, начал неторопливо перебирать их один за другим. Сначала он взял в руки клещи с острыми, загнутыми, как звериные когти, концами, внимательно осмотрел их и положил на место, а вместо них достал длинный, остро заточенный скальпель.

При этом у него был такой сосредоточенный и озабоченный вид, как будто он решал сложную и важную техническую задачу. Мне же казалось, что он похож на мясника, обдумывающего, как ловчее и аккуратнее разделать баранью тушу.

Я прижалась к холодной стене, в ужасе следя за его огромными волосатыми руками.

Наконец Ибрагим, кажется, принял решение. Его чересчур красные губы, похожие на двух отвратительно извивающихся червей, снова скривились в довольной ухмылке, он достал из чемодана сверкающий никелированный инструмент с заостренным крючком на конце и встал, глядя на меня, как кот на бьющуюся в истерике мышь.