Читать «Днепр могучий» онлайн - страница 177
Иван Владимирович Сотников
Заговорил парторг Азатов. Горячо, страстно.
— Тяжко тебе — стой, иссякают силы — стой, истекаешь кровью — тоже стой, подступает к тебе смерть — стой все равно! Стой и бейся до последнего! Вот что значит сейчас приказ: ни шагу назад!
Затем состоялся прием в партию, и первым рассматривалось заявление Максимова.
— Заслушаем автобиографию, — предложил Сабир, после того как зачитал его заявление, рекомендации и анкету.
— Пусть расскажет!
— Автобиография у меня маленькая, — волнуясь, начал Максимов. — Еще и рассказывать нечего. Родился и жил в Кузбассе. Отец — шахтер, забойщик. Мать тоже работает. Брат — офицер на фронте. Сестра в медицинском. Сам я окончил девять классов, пошел добровольцем. Воюю с сорок второго. Сражался на Дону, под Курском тоже пришлось. Ранили там. Из госпиталя попал сюда. Хочу воевать еще лучше, потому и прошу, товарищи, принять в партию.
— Вопросы есть?
— О наградах не сказал.
— Имею два ордена.
— Взысканий не было?
— Не было, и не будет.
— Есть еще вопросы? Нет. Какие предложения будут?
— Принять.
— Голосую. Хорошо. Опустите руки. Кто против? Нет. Принят единогласно.
Следующим принимался кандидатом в члены партии Глеб Соколов.
— Родился в 1921 году, — рассказывал он автобиографию, — отец — техник-строитель. Жили в Средней Азии, на Волге, на Кавказе, потом в Одессе. Отец работал на многих стройках и семью возил за собой.
— На полюсе не довелось побывать? — спросил кто-то добродушно.
— Нет еще, на после войны оставили, — отшутился Глеб и продолжал: — Окончил семь классов, учился в химическом техникуме, на фронте с первых дней. В бою под Смоленском ранен. Лечился больше года. А по выздоровлении назначен сюда. Семья в Уфе, отец там на строительстве завода.
Закончил и отошел в сторону. Лицо открытое и серьезное, в глазах светятся ум и воля.
— Всем разведчикам разведчик, — сказал Голев. — Рекомендую принять.
За Соколовым слушали заявление Юста Каремана. Кандидатом в члены партии он стал раньше. Сейчас его принимали в члены партии. Когда Сабир спросил, заслушать ли автобиографию, все закричали:
— Не надо, не надо, знаем, принять!
Юста знали. У всех в памяти трагическая гибель его семьи в Бабьем яру.
Собрание затянулось дотемна.
Когда, возвращаясь к себе, бойцы поднялись на гребень, им открылось потрясающее зрелище. По всему горизонту небо было багровым, в огненных сполохах. Доносились перекаты артиллерийской канонады. Все это было отсветом и отзвуком пылающего и грохочущего сражения, центр которого неумолимо перемещался в сторону Бойкова поля, которое пока еще было тихим и безмятежным. Коммунисты и комсомольцы молча поглядели вдаль и один за другим пошли вниз, к ротным позициям. Березину казалось, что по склонам заструились ручейки живой воды, свободно растекавшейся по земле, чтоб дать ей влагу и силу.
Григорий с час постоял под дубом, вглядываясь в сполохи военной ночи. Постепенно усиливался ледяной ветер, и в воздухе замелькали первые снежинки. Хмурые тучи спускались все ниже, и снег валил гуще и гуще. Белые вихри разбойно бросались под ноги, холодом стягивали щеки и, проникая за воротник, леденили тело. Да, долгой, очень долгой покажется эта студеная ночь. Ночь перед боем.