Читать «Маленькие трагедии большой истории» онлайн - страница 84
Елена Съянова
С оскудением театра жизнь актера тоже начала сходить на нет, ее материя истончалась. Он мог умереть еще в девяностые, если бы не одна пьеса. Роль в ней он соглашался сыграть в подвале, на чердаке, хоть у черта за пазухой, как он сам говорил. Это была роль Гитлера. Возраст, типаж – не имели значения. Страсть и ненависть – вот что кипело в нем и готовилось выплеснуться на отупевшую публику. По сути, и он поддался общему веянию и шел на эксперимент: если до этого все свои роли он играл с любовью, то теперь впервые его толкала на сцену ненависть.
Однако спонсоры, щедро оплачивавшие любые пошлости и непристойности на сцене, вплоть до имитации полового акта с ребенком, остались себе верны и пожелали ключевой сценой в пьесе сделать постельную. А лучше и все действие перенести в постель; уложить туда Адольфа, например, с Ремом, спустить обоим штаны, постель, конечно – на авансцену, ну и так далее. Бортников же собирался играть политика. Политика из политиков, как ни омерзительны все политики. А вот на это ни один спонсор тогда денег дать не отважился.
И все же он сыграл эту роль. Сыграл так, как она была написана. Он много раз выходил на собственную, внутреннюю сцену, как когда-то – на родную, моссоветовскую. Уважаемая публика много потеряла!
Все великие театральные актеры уходят одинаково. Полтора столетия тому назад, в январе, в Париже, в бреду о новых ролях, в нищете и забвении умер гениальный французский актер Фредерик-Леметр.
Над его гробом прозвучали строки, которые всё скажут сами:
Жертва рекламы, или наш Пьер Ландри
Сергей Сергеевич не дожил до своего семидесятилетия всего год. Умирал он лет пять, прямо на наших глазах из крепкого бодрячка превращаясь в развалину.
У болезни, которая его убила, названия пока нет.
Сергей Сергеевич был советским человеком и привык во что-нибудь верить. Страна погибла; привычка выжила. И он снова, честно попробовал поверить – в новую политику, в новую экономику, в Бога. Но новая политика с экономикой с первых ударов отправили его в нокаут, а в Бога он верить не мог, ну… не верилось.
Но Сергей Сергеевич не успел окончательно растеряться. Дочь уехала в Америку, работает программистом. Она тоже была советским человеком и однажды дала отцу такой совет. «Папа, – написала она, – попробуй поверить в хорошие вещи». Ему было приятно прочесть такое, – он сам учил ее верить в хорошие вещи: в дружбу, в порядочность, в любовь…
Но с первым же денежным переводом Сергей Сергеевич получил толстый каталог. Открыв его, он понял, в какие «хорошие вещи» советует ему поверить дочь.
«Ну что ж, – подумал он, – прогресс движется вперед; появляется столько новинок, специально создаваемых, чтобы обустроить человеку жизнь! Над ними работают умные люди; другие умные – о них информируют! Нужно только им довериться, и все блага цивилизации сами придут в дом».
Сергей Сергеевич снова попробовал верить. На этот раз – основательно – сделав каталог «библией», а телешоп – «священным писанием». И вроде бы получилось!