Читать «Маленькие трагедии большой истории» онлайн - страница 81

«Дело Волынского» можно считать от 12 апреля 1740 года, когда в Тайную канцелярию свезли его дворецкого по ложному обвинению в краже. Тот под пыткой много наболтал, из чего и было составлено аж четырнадцать пунктов обвинения господина его. Создалась комиссия из семи русских, дабы теперь уже не одного Волынского, а всю его «новую русскую партию» судить, и не за воровство и мздоимство, а за дела политические. И хотя большое воровство – оно всегда дело политическое, но ни заговора, ни какого реального дела комиссия не нашла. Недовольство было, желание что-то улучшить, подправить, почистить Бироновы конюшни…

Через четверть века, прочитав «Дело Волынского» императрица Екатерина Вторая оставит такую надпись: «Сыну моему и всем моим потомкам советую и постановляю читать сие Волынского дело от начала и до конца, дабы они видели и себя остерегли от такого беззаконного примера в производстве дел».

Дыба в ту весну 1740 года работала без продыху. Корчились и визжали на ней первые вельможи российские: Новосильцев, Черкасский, Хрущов… Валялся в ногах, скулил о пощаде и сам Волынский. Всплыли и его собственные жестокости: например, одного купца, за то, что тот взятки не дал, Артемий свет-Петрович приказал обвязать всего кусками сырого мяса и голодных собак спустить. Собаки, понятное дело, вместе с тем мясом и купца живьем по кускам разнесли.

Гнусно и грязно все это делалось: слуги клеветали на господ, сыновья на отцов… Среди этого маленького придворного потрясения вклинилась и большая трагедия – с дыбы на эшафот прямая уведет Петра Еропкина – автора генерального плана застройки Петербурга.

Существует легенда, что перед казнью Волынскому отрезали язык, чтоб на эшафоте не заговорил публично о всяких российских несуразностях. Интересно, к кому бы он стал обращаться? К послам, из которых, если кто по-русски и понимал, то к эшафоту близко бы уж точно не полез, дабы сии откровения до слуха дошли. К народу? Совсем смешно! Стал бы обращаться вельможа к тому народу, в который около года назад приказывал из пушки со своей яхты палить, потехи ради?! Много, много грехов, подлинных, а не вымышленных на дыбе и под кнутом, водилось за Артемием Петровичем.

Неверна и другая легенда. Якобы в ночь перед казнью, с 26 на 27 июня 1740 года начальник «Канцелярии тайных розыскных дел» генерал Ушаков жестоко мучил приговоренных исключительно из-за собственных садистских наклонностей. Да нет же, мучил он по старинной традиции – вытрясти из смертников напоследок что-нибудь еще. Пытошный опыт тысячелетний. И так бывало: под пытками всё врет человек, а перед смертью вдруг правду и скажет.

Жестоко мучили перед казнью Артемия Петровича, но саму казнь Анна смягчила: Волынскому вместо «посажения на кол» – четвертование; Еропкину вместо четвертования – отрубание головы… Соймонову и вовсе жизнь сохранила – выслала в Сибирь. И на том спасибо. Много еще чего успеет сделать для России Федор Иванович Соймонов, навигатор, гидрограф, изобретатель, сибирский губернатор, сумевший оставить по себе и в те жестокие времена добрую память.