Читать «Невозможность путешествий» онлайн - страница 41

Утром проснулись в странном похмелье, настроение отсутствовало напрочь. За окном заваривался чай хмурого уральского утра, типовые многоэтажки, край рабочего города. Тоска — два соска.

— А поехали в Алма-Ату! — неожиданно предложила Макарова.

— Почему именно в Алма-Ату? — спросил я, хотя вообще-то у нас с ней не было принято удивляться.

— А у меня там подруга живет по томскому университету. Зацарина… — Макарова всех называла только по фамилии.

Фамилия «Зацарина» мне понравилась. Кроме того, появилась тема, способная победить похмельную лень.

— А поехали!

И мы поехали. Купили на вокзале билеты и, пока ждали поезд до Алма-Аты, играли в блокадный Ленинград. Почему-то нас пробило на тему голода. Макарова изображала мать, умирающую без еды, а я ее недоразвитого сынка, который все время просил хлеба.

— Мама, дай хлебушка…

— Мальчик, идите в жопу! — Отвечала мне Макарова с интонациями выпускницы Смольного института.

Выходило смешно, почти как про фанкабоб, и мы проиграли в блокадный Ленинград всю дорогу. Тем более что денег в обрез и есть действительно было нечего.

В Алма-Ате нашли Зацарину (нашли ведь!), Зацарина как Зацарина, у нас же не принято удивляться. Жила Зацарина с родителями и видом на высокогорный каток «Медео», папа ее выставил домашнее вино, к которому мы немедленно причастились.

На третий день в голову мне пришла неожиданная идея.

— Макарова, а ведь у меня возле Фрунзе однополчанин живет, Витька Киприянов, а давай махнем к нему. Тут ведь недалеко.

Мы и махнули. Загрузились в автобус и поехали. Всю дорогу до Алма-Аты мы говорили шестистопным ямбом. Only. Где-то возле Фрунзе классический размер настолько прочно лег на извилины, что все мысленные мысли организовались в ровный, правильно организованный поток из чередующихся ударных и безударных слогов. Мыслить как-то иначе казалось невозможным.

На центральном автовокзале пересели на рейсовый автобус и еще два часа тряслись в шестистопном ритме, пока не доехали до Кара-Балты, маленького городка, где жил Киприянов.

В армии он был королем. Солдаты слушались, офицеры уважали. Мы подружились. После увольнения задумали дембельское путешествие — решили объехать всех наших. Сначала отгуляли у меня, потом все разъехались, чтобы через месяц встретиться на Иссык-Куле. Приехал лишь я один. Витька встретил, вот точно так же, на центральном фрунзенском автовокзале мы пересели в дребезжащий рейсовый, потом долго шли по ночной Кара-Балте. Уже подходя к дому, Витька меня предупредил:

— Ты знаешь, а мы с подселением живем…

Как с подселением? Все просто — в коммунальной квартире. Две крохотные комнаты на четверых — пьющий папка, мамка учительница английского языка и младший брат-балбес. Приплыли! А у меня обратные билеты только через месяц!

Однако все устроилось наилучшим образом. Пока мы расслаблялись на Иссык-Куле, мамка уехала со своим классом в Минск, брат свалил в трудовой лагерь. Папку тоже ни разу не видел — он пошел на рыбалку и пропал. Впрочем, как и сам Витька. На следующий день после Иссык-Куля мы встретили киприяновского одногруппника. Тот напугал Витьку, еще не отошедшего от муштры (я был свидетелем, как Витька, сняв трубку домашнего аппарата, механически выдохнул: «Первая рота. Старший сержант Киприянов у телефона слушает!»), что началась практика и нужно срочно быть там-то и там-то, иначе отчислят.