Читать «Невозможность путешествий» онлайн - страница 27
Дмитрий Владимирович Бавильский
Ночное мычание белых коров, жующих пространство
Холмы и рассудочные (упорядоченные) пропасти между холмами
Высокое давление
Воздух, похожий на вино и вино, похожее на воздух
Стихотворение Шарля Пеги
Черепичные крыши, заставляющие выдвинуть гипотезу о зарождении кубизма
Несерьезные дожди и погода, меняющаяся каждые полчаса — как море в Коктебеле (Андрей: «двадцатичетырехчасовое кино»)
Детские книги, о которых говоришь на детской площадке
Игра в шары
Сыры и паштеты
Средневековая сырость и влага
Дорожные указатели
Замки на холмах
Цветники
Плющ
Мельница за шлюзом
Подсолнухи, целые поля подсолнухов
Велосипеды и велосипедисты
Покой и воля
Джаз-радио
Чай с апельсиновыми корками
Отсутствие кофе
2002
Невозможность путешествий
Ради бога, уезжайте куда-нибудь и вы, но только не по железной дороге. Железная дорога к путешествию то, что бордель к любви, — так же удобно, но так же нечеловечески машинально и убийственно однообразно…
Лев Толстой в письме к Ивану Тургеневу из Женевы от 28.03.1857
Мск — Узуново
Из-за того, что Ольга легла на операцию, мы не поехали в Ригу с Левкиным, как собирались. В последний момент побежали делать визу через туристическое агентство, но теперь уже заболел я. Траванулся, живот отчаянно крутило. Поднялась температура, из-за чего осенний дождь остро обжигал кожу. Словно небесное воинство тушило о мое лицо невидимые сигареты.
В агентстве отказали: раз срочно, обращайтесь в посольство. Однако температура не опускалась, какой из меня ходок? И Левкин уехал на историческую родину без праздных провожатых.
Праздных, ибо в ноябре Москва оказывается особенно тоскливой, тихой. Ленинградка стоит в любое время суток, рекламы подмигивают с любого угла, спешащие люди одновременно и яростно говорят в десятки мобильных, и пар, вырывающийся из общего рта толпы, поднимается кверху, точно от озимых, а все равно кажется: город тих как бумага, на которой забыли нарисовать город.
День резко укорачивается, выпадает первый снег, быстро сходит, уступая место второму и третьему. В промежутках разрастается свинцовая слякоть, придавливающая кленовые листья. Еще совсем недавно, в солнечном и теплом октябре улицу Усиевича засыпало червленой красотой, из-за чего та стала похожа на Златоустовскую гравюру: позолота осыпалась с веток деревьев, отныне напоминающих трещины в пространстве, вниз, навела уют и безветрие.
В ноябре все резко (или не резко, раз на раз не приходится) меняется, словно бы слегка горчащая, коричная мягкость, разлитая в природе, пересыхает, уступая место звездам в выпотрошенном небе и нравственному закону в СМИ.
Куда мне деться в этом ноябре? А вот куда: в Алма-Ату, где нужно помогать хорошим людям… Позвонили, позвали, вовремя сориентировался: значит, не на запад, а на восток, куда редко заводит персональный фэн-шуй, но откуда растут ноги у моей меланхолии.
Узуново — Михайлов
