Читать «Вернись и возьми» онлайн - страница 78

Если звездную грамоту здесь знают все, то грамота в традиционном понимании — туарегское письмо тифинаг, восходящее к финикийскому, — преподается исключительно женщинам. И неспроста: одна из наиболее примечательных особенностей туарегского общества заключается в том, что, будучи мусульманским, оно матрилинейно и моногамно, причем согласно традиции жена выбирает мужа, а не наоборот. Что никак не мешает бытованию колодок, избавляющих женщину от соблазна быстро двигаться (возможно, они преподносятся в качестве свадебного подарка от свекрови).

…Вузрада, вузрада!.. За барханом показался низкий шатер из козьих шкур, поддерживаемый шестью опорными кольями и обнесенный плетнем из колючих веток. Не успели мы спешиться, как из-за шатра выбежала орава чумазых детей, разом устремляясь в атаку. Очевидно, мы застали их в разгаре игры «в войнушку», и нас с Олегом мгновенно записали в добровольцы. Вражеские силы зашли с обоих флангов. Рослый мальчик лет десяти обхватил меня за талию, готовясь выполнить бросок через плечо; другой, лет семи, ловко запрыгнул на закорки. Трое воинственных шкетов повисли на Олеге. Еще несколько бойцов, оказавшихся нашими союзниками (интересно, между какими «немцами» и «нашими» шло сражение?), ринулись на выручку, но тут из жилища вышел старшой, и театр военных действий пришлось свернуть.

Это был настоящий моджахед: пышные усы, темно-голубая сахарская накидка; инкрустированный меч за поясом, стягивающим шаровары пижамного покроя; на руках — серебряные кольца и каменные браслеты-обереги. Вид экзотичен, взгляд грозен. Добро пожаловать. Располагайтесь. Поужинаем, отдохнете с дороги, а потом приступим к делу. Вы извините, плохо говорю по-французски, но я ведь правильно понял, что один из вас — врачеватель?

По-французски он изъяснялся лучше большинства малийцев. В разговоре на бытовые темы его французская речь казалась почти безупречной, если не считать странного избытка архаизмов: вместо «доктора» — «врачеватель», вместо «больного» — «расслабленный». «Расслабленных» в туарегском лагере было много. За ужином Мохаммед — так звали нашего моджахеда — объяснил, что во время постоя в Тимбукту весь клан наносит визит знакомому лекарю, но случается это не чаще чем раз в год, а в остальное время лечатся только чаем. Многие болезни можно стерпеть. Например, стригущий лишай, которым поголовно страдают местные дети, или сыпь, на которую уже давно жалуется мать Мохаммеда. Ко всему этому можно привыкнуть. Но два месяца назад на лагерь обрушился новый недуг. Людей лихорадит и рвет в течение нескольких дней, потом как будто отпускает, но еще через три-четыре дня все начинается по новой. От притираний, прописанных знахарем из Тимбукту, становится только хуже. Особенно тяжело переносит болезнь жена Мохаммеда. Субтильная девушка, почти ребенок, она лежит на песке, завернувшись в три одеяла, и не дает осмотреть себя, стесняясь чужого мужчины. На вопросы, связанные с естественными отправлениями, отвечать отказывается. Говорит: болит голова, ломит тело. Больше всего похоже на возвратный тиф. К счастью, в моей походной аптечке — неиссякаемый запас антибиотиков. Я делаю шаг в сторону палатки, где оставил сумку с медикаментами, и вдруг чувствую, как что-то или кто-то впивается в мою штанину. «Не двигайся! — командует Мохаммед. И, заботливо отцепляя чертополох от штанины, добавляет: — Колючки — это уже по моей части».