Читать «Вернись и возьми» онлайн - страница 72

— А зачем ты принял тот фетиш?

— Это очищение… Теперь я очищаюсь через растения.

— Это как?

— У меня есть сто рецептов. Я делаю отвары и в них купаюсь. Поэтому я с детства ничем не болею, и по ночам мне снятся сны, в которых я вижу своих предков.

— А откуда ты знаешь, что это твои предки?

— Я про них все знаю. Тангара — это одна из десяти семей. У бамбара есть десять главных семей. Траоре — тоже одна из них. Главные семьи — это правители.

— Потомки Сундьяты?

— А ты что-нибудь знаешь о Сундьяте Кейте?

— Ну как… Знаю, что он был первым царем бамбара. И что Салиф Кейта — его прямой потомок.

— Потомок, но не наследник. Сундьята был крестьянином-полководцем. А Салиф — гриот. Какой же он правитель? У нас правители должны воевать или возделывать землю. А гриоты — это другие. Если землю будут возделывать другие, толку не будет.

— Но ведь ты и сам не занимаешься ни земледелием, ни военным делом.

— Я охочусь. Правители могут быть еще и охотниками, а из охотников получаются целители, потому что они знают растения и видят, как лечатся животные. Можно сказать, я учусь на врача.

— А чем же должны заниматься «другие»?

— Другие — это гриоты, кузнецы и рабы. Среди кузнецов есть обычные ремесленники, а есть те, которые делают обрезания мальчикам и девочкам. Потому что у мальчика надо обрезать женскую плоть, а у девочки мужскую. Главный кузнец — это наш главный жрец. У бамбара так. А рабы — это даже не бамбара, это белла. Белла когда-то были бамбара, но потом они попали в плен к туарегам и потеряли свои корни. Поэтому теперь они — рабы. А про гриотов все знают… Знаешь про гриотов? Гриоты — это поэты и адвокаты. Они хранят историю, и если назревает конфликт, мы вызываем гриота, чтобы он рассудил, кто прав. Есть еще такое правило: если фульбе или гриот приходит к тебе с просьбой, ему нельзя отказывать.

— Погоди, а фульбе тут при чем? Ведь это другое племя.

— Фульбе нельзя отказывать, потому что они считаются двоюродными братьями бамбара. А гриотам нельзя отказывать, потому что они гриоты. Поэтому они у нас часто на высоких постах. Попросил гриот, чтобы его племянника устроили работать, например, в какую-нибудь фирму, значит, надо выполнить. Все говорят «коррупция», а это никакая не коррупция, это традиция… Мали-мали! — Адама поднял стакан.

— Santé!

— Вот-вот, по-французски говорят «santé!» или «tchin-tchin». Немцы, те говорят… Как они говорят? «Prost», да? А у нас говорят «мали-мали». Знаешь, откуда это пошло? Это когда наш бывший президент приехал в Китай, китайский президент принимал его у себя и за обедом сказал «tchin-tchin». А наш-то решил, что он сказал «Chine-Chine!». И чтобы показать, что и он не хуже, ответил: «Мали-Мали!» Вот с тех пор у нас все так и чокаются: «мали-мали!» Кроме мусульман, конечно. Мусульмане не чокаются, они только молятся.

* * *

Поломка джипа заставила нас несколько изменить маршрут, но, как известно, все пути ведут в Тимбукту, в том числе и водные. В портовом городе Сегу мы наняли полубаркас, дабы пуститься в плаванье по реке Нигер, знаменитой своими смертоносными микроорганизмами. Говорят, стоит белому человеку окунуть руку в мутно-зеленую воду Нигера, как с руки немедленно начинает сходить кожа, точно от серной кислоты. На коренных жителей это проклятие не распространяется, как явствует из обыденной картины портовой жизни: голые люди вперемешку с грузовыми машинами и домашним скотом день-деньской купаются в великой реке. Тут же, на берегу, располагается городской рынок, зрелище не для слабонервных. На рынке пахнет навозом, помоями, тухлой рыбой. Полчища мух облепляют разлагающиеся трупы животных. Толпы калек и торговцев облепляют меня, диковинного тубаба. На земле разложен товар: громадные соляные слитки, сушеные листья баобаба, ослепляющая цветовая гамма зловонных специй. За продуктовой секцией — изделия из керамики, калебасы, одеяла и накидки. Выделка шкур, гончарное производство, кузнечный цех. Тощие подмастерья лет десяти-одиннадцати орудуют тяжелыми молотами, сооружая баркасы.